Можно ли разведенному быть священником
Содержание статьи
«Сан — не шуба: захотел — снял, захотел — надел»: почему каждый пятый брак у священников заканчивается разводом
В Екатеринбурге в уходящем месяце свою карьеру в качестве священника закончил протоиерей Владимир Зайцев. Он написал прошение о запрете в служении в связи со вступлением во второй брак. Аналогичным образом права на служение лишился руководитель скандально известного фонда «Дом старчества», бывший священник Алексей Новожилов, которого опекал Владимир Зайцев.
Случаи распада браков на сегодняшний день в Екатеринбургской и соседних епархиях не редкость, говорят коллеги Владимира Зайцева. Один из них на условиях анонимности согласился обрисовать корреспонденту ЕАН современное положение семей священников.
— Для начала хотелось бы в целом прояснить ситуацию, обязательно ли священнику жениться?
— Создание семьи — дело добровольное, но если человек хочет полностью отдать себя служению — он идет в монашество. Это так называемое черное духовенство. Тот, кто хочет обрести семейное счастье, идет в белое духовенство.
— Возможен ли вариант целибата, когда человек не хочет принимать монашество, но и жениться не хочет? Например, в католической церкви целибат обусловлен тем, что священник полностью должен отдать себя на служение.
— По идее такая формулировка верна, но священник все-таки человек. У него есть человеческие потребности, одной из которых является стремление к созданию семьи. Семья для священника некая отдушина, куда он сможет прийти и быть самим собой – не строгим начальником, не проповедником, а обыкновенным отцом и мужем. В Русской православной церкви есть целибат, но это согласуется только через патриарха и не раньше, чем к 40 годам. Это скорее исключение.
— В дореволюционное время на священников указывали как на образцовых семьянинов, с крепкой и многодетной ячейкой общества. Как бы вы сейчас охарактеризовали ситуацию?
— Хотелось бы сказать, что проблем у нас с этим нет, но, к сожалению, это будет неправдой.
Проблема с крепостью семьи у священников серьезная, в особенности у молодых.
Как мне кажется, сегодня такая ситуация сложилась из-за отсутствия преемственности. В 1990-е годы, когда церкви дали полную свободу действий, в нее пришли разные люди. Нужно было заполнять приходы пастырями, и практически брали людей с улицы, которые о церкви ничего не знали. Их сразу поставили в определенные рамки служения, но привычки у них остались старые. А так как преемственности нет, они молодому поколению ничего передать не смогли, в том числе семейные ценности. До революции сословное деление играло роль цемента, когда внутри сословия заключались браки. Это была передача опыта.
— Наблюдали ли вы в 1990-е годы, что жена новоиспеченного священника не принимала новые правила?
— Да. Присутствовал такой момент. Бывает, девушка выходит замуж, полагая, что она будет жить сыто и весело. А на деле оказывалось, что мужа сутками нет дома и проку от него мало, начинается напряженность и разлад между супругами.
— Но уже больше 20 лет прошло, ужесточили требования к кандидатам в священники, и курсы по воцерковлению есть и семинарии. Создана среда, так почему ситуация не улучшается?
— Потому что и кандидаты в священники, и будущие матушки приходят из совершенно нецерковных семей, зачастую из неполных, где либо мать, либо отец занимались воспитанием. У них не было перед глазами нормальной модели семьи. Молодые священники испытывают проблемы с семьями, поскольку они по своей сути являются продуктом своего времени. Это первый момент. Второй — это бытовая неустроенность. Священнику просто дают направление на приход, и порой перед семьей встают вопросы: где мы будем жить, на что мы будем жить и как далеко это находится.
— Будущие жены священников осознают эти проблемы?
— Далеко не всегда. Из нецерковных семей матушки пребывают в идеалистическом настроении, что с «милым рай в шалаше». А когда этот шалаш превращается в реальность, да еще выясняется, что ровесницы намного комфортнее устроились и высокое положение занимают…Это тоже может служить поводом разлада.
— Бывает ли, что кандидаты в священники и невесты их просто спешат жениться, что не успевают рассмотреть будущие трудности?
— Да. И этот фактор нередко влияет. Порой семинарист уже заканчивает обучение, и встает вопрос, что пора определяться. Да и священноначалие и преподаватели ему активно намекают. В результате под давлением человек берет первую попавшуюся, которая согласилась за него выйти.
— В настоящее время насколько массово происходят разводы в семьях священников?
— Непосредственно распадов браков относительно немного. Примерно до 20%. Но есть те, кто находятся в процессе, те, кто в стадии, и те, кто только формально сохраняют семью.
— Как часто случается, что священник бросил жену ради другой женщины?
— Подобного рода случаи крайне редки, и каждый из них для церкви — нонсенс. Чаще всего причиной разлада становятся бытовые неурядицы и внутрисемейные противоречия. Священник — человек все-таки верующий и богобоязненный, чтобы ради другой женщины жертвовать саном. Говорить о том, что это сплошь и рядом, нельзя.
— Должно ли священноначалие вмешиваться в семейные дела пастырей, если дело дошло до развода?
— Священник, как и его семья, — образец для прихода.
Он на виду у людей, поэтому скрыть разлады в семье от них достаточно сложно. Поэтому все заблаговременно доносится куда надо и не надо. Если и не доносится, то священнику стоит обратиться к архиерею или благочинному (руководитель церковных округов, — прим. ЕАН) за поддержкой. Церковь сама заинтересована в сохранении браков пастырей, поскольку даже разлады бьют по ее сути. Ведь если священники не могут сохранить семью, то уже прихожане не будут заинтересованы в браке.
— Какие маневры принимает руководство пастырей, чтобы сохранить семью? Могут ли в таком случае перевести священника на облегченные условия службы?
— Зависит от епархии, а именно — какими ресурсами она обладает. Могут и перевести в другой приход, где полегче. Проблема в том, что заменить священника попросту некем. Зачастую благочинный может показать человеческое участие в проблеме пастыря. Ведь человек идет вразнос от ощущения, что он никому не нужен.
— Приход тоже активное участие принимает для сохранения семьи священника?
— Если люди дорожат пастырем, то да. Они могут мобилизоваться, в том числе в материальном плане. Люди понимают, что если у священника хорошо с семьей, то и в приходе будет спокойно.
— Какие санкции применяются к священнику, если он все же развелся?
— Канонами никаких ограничений не предусмотрено в таких случаях, но при условии, если он не вступил в новый брак. Он может остаться в существующем положении или принять монашество.
Если он женится вторым браком, его, конечно, запретят в служении.
Хотя чаще всего второбрачные священники сами просят об этом, понимая, что нельзя играть со своей совестью.
— Насколько распространены случаи, что пастырь готов расстаться с саном ради второго брака?
— Это тоже скорее исключение. Сан — это не шуба: захотел — снял, захотел — надел. Все равно ответишь перед Богом. Конечно, есть канонические понятия, что человек лишен сана. Но извергает ли его из сана Бог, никто не знает.
Фото: pixabay.com, eparhia-saratov.ru, sdsmp.ru, ekaterinburg-eparhia.ru
Источник
Как священники живут в браке
Если у католических священников существует целибат, то есть они дают обет безбрачия, то в православии священнослужителям разрешается жениться. Это правило было закреплено еще в 325 году на Первом Никейском Вселенском соборе. Но, разумеется, брак православного священника имеет свои особенности.
На ком может жениться священник?
Определиться с женитьбой будущему священнику предлагается до 30 лет – к этому возрасту он уже должен принять сан. Если к 30 годам не женился, то должен постричься в монахи.
Чаще всего женятся еще семинаристами. Невеста, по существующим канонам, должна быть православной и обязательно девицей. Если она разведена или у нее есть дети, такая женщина не может стать женой священника.
Что касается профессии будущей матушки, то здесь меньше ограничений. Главное – чтобы ее профессиональная деятельность не нарушала Божьи заповеди. Например, она не может работать стриптизершей, торговать спиртным или табачными изделиями. Ранее священникам запрещалось жениться на актрисах, так как это ремесло приравнивалось к проституции. Сейчас существует иной взгляд на эти вещи.
Впрочем, семьи священнослужителей обычно бывают многодетными, так как в православии принято рожать, «сколько Бог даст». Поэтому далеко не всегда матушка может позволить себе работать, нередко она вынуждена вести хозяйство и заниматься воспитанием детей.
Может ли священник развестись?
Расторгнуть брак уже не получится. Если матушка ведет себя недостойно, например, изменяет, священник может не жить с ней как с женой, но разводиться все равно не имеет права. Даже если она умирает, он не может повторно жениться и должен остаток жизни провести один. Если он хочет создать новую семью, ему придется сложить с себя сан. В Древней Руси священник, оставшийся без жены, должен был уйти в монастырь.
Как должна вести себя жена священника?
Для матушек тоже существуют свои правила. Жена священника должна подавать пример духовной жизни. Ведь прихожане часто воспринимают ее как посредницу между ними и батюшкой, могут о чем-то спрашивать, просить, советоваться… Разумеется, она должна соблюдать православные каноны, вести себя скромно и сдержанно, как и подобает верующей христианке.
Что касается внешнего вида, короткие юбки и яркий макияж строго не воспрещаются, но они могут создать определенное впечатление о женщине. В церкви они явно не к месту.
Как должны священник и его жена вести себя в семье?
Бытовая жизнь в семье священника регламентируется так же, как для всех верующих. Однако священник и его жена не должны забывать, что они как служители Бога несут куда большую ответственность за каждое сказанное слово и каждый поступок. Между ними в идеале не должно быть ссор, скандалов, конфликтные ситуации должны разрешаться миром. Как правило, в семьях священников для всех членов тщательно соблюдаются божественные заповеди и религиозные каноны, например, посты и запреты работать в праздники.
Разумеется, священник и его семья не обязаны тратить свободное время на одни лишь молитвы и душеспасительные разговоры. Они могут проводить досуг, отправившись на загородную прогулку, в театр, кино, на концерт классической музыки. Допускаются и походы в приличные рестораны. А вот посещение ночных клубов, дискотек и прочих увеселительных заведений для них совершенно исключено.
Источник
Почему православному священнику нельзя жениться после 30 лет
Если у католических священников существует целибат, то есть они дают обет безбрачия, то в православии священнослужителям разрешается жениться. Это правило было закреплено еще в 325 году на Первом Никейском Вселенском соборе. Но, разумеется, брак православного священника имеет свои особенности.
На ком может жениться священник?
Определиться с женитьбой будущему священнику предлагается до 30 лет – к этому возрасту он уже должен принять сан. Если к 30 годам не женился, то должен постричься в монахи.
Чаще всего женятся еще семинаристами. Невеста, по существующим канонам, должна быть православной и обязательно девицей. Если она разведена или у нее есть дети, такая женщина не может стать женой священника.
Что касается профессии будущей матушки, то здесь меньше ограничений. Главное – чтобы ее профессиональная деятельность не нарушала Божьи заповеди. Например, она не может работать стриптизершей, торговать спиртным или табачными изделиями. Ранее священникам запрещалось жениться на актрисах, так как это ремесло приравнивалось к проституции. Сейчас существует иной взгляд на эти вещи.
Впрочем, семьи священнослужителей обычно бывают многодетными, так как в православии принято рожать, «сколько Бог даст». Поэтому далеко не всегда матушка может позволить себе работать, нередко она вынуждена вести хозяйство и заниматься воспитанием детей.
Может ли священник развестись?
Расторгнуть брак уже не получится. Если матушка ведет себя недостойно, например, изменяет, священник может не жить с ней как с женой, но разводиться все равно не имеет права. Даже если она умирает, он не может повторно жениться и должен остаток жизни провести один. Если он хочет создать новую семью, ему придется сложить с себя сан. В Древней Руси священник, оставшийся без жены, должен был уйти в монастырь.
Как должна вести себя жена священника?
Для матушек тоже существуют свои правила. Жена священника должна подавать пример духовной жизни. Ведь прихожане часто воспринимают ее как посредницу между ними и батюшкой, могут о чем-то спрашивать, просить, советоваться… Разумеется, она должна соблюдать православные каноны, вести себя скромно и сдержанно, как и подобает верующей христианке.
Что касается внешнего вида, короткие юбки и яркий макияж строго не воспрещаются, но они могут создать определенное впечатление о женщине. В церкви они явно не к месту.
Как должны священник и его жена вести себя в семье?
Бытовая жизнь в семье священника регламентируется так же, как для всех верующих. Однако священник и его жена не должны забывать, что они как служители Бога несут куда большую ответственность за каждое сказанное слово и каждый поступок. Между ними в идеале не должно быть ссор, скандалов, конфликтные ситуации должны разрешаться миром. Как правило, в семьях священников для всех членов тщательно соблюдаются божественные заповеди и религиозные каноны, например, посты и запреты работать в праздники.
Разумеется, священник и его семья не обязаны тратить свободное время на одни лишь молитвы и душеспасительные разговоры. Они могут проводить досуг, отправившись на загородную прогулку, в театр, кино, на концерт классической музыки. Допускаются и походы в приличные рестораны. А вот посещение ночных клубов, дискотек и прочих увеселительных заведений для них совершенно исключено.
Источник
Ахилла
Просмотры:
4 877
В связи с историей зачисления в братию монастырей двух известных священников Твери — вдового протоиерея Георгия Белодурова и целибатного протоиерея Вячеслава Баскакова, нам напомнили о недавно появившемся документе Патриархии, касающемся викариатств Москвы, но, по всей видимости, распространенном на всю территорию РПЦ.
В этом документе, по благословению патриарха Кирилла, предлагается викариям Московской городской епархии «взять под особый контроль и попечение» вдовых, разведенных, целибатных и монашествующих клириков, которые служат на приходах. Особое внимание следует уделить тем, кому еще нет 60-ти лет.
«Следует выяснить, — говорится в документе, — где и с кем они проживают, у кого духовно окормляются». Требуется также узнать, бывают ли иеромонахи, служащие на приходах, в своем монастыре, общаются ли они с братией. Рекомендуется каждого такого священноинока приписать к одному из ставропигиальных монастырей. Те же монахи в священном сане, кто хочет быть зачисленным в Московскую городскую епархию, должны понимать, что места на приходе им не видать — только в один из монастырей.
Практика служения иеромонахов на приходах была широко распространена в РПЦ в последние два-три десятилетия. Многие монахи категорически не желали служить и жить в монастырях, зато с удовольствием жили на собственных квартирах, служа настоятелями сельских или городских приходов.
В девяностых годах была широко распространена практика рукоположения целибатом юношей 18-25 лет, после их заставляли принимать постриг. Немалое количество таких «монахов» впоследствии расстриглись, женились и ушли в мир.
Практика же принудительного пострига и отправления в монастырь вдовых священников новая, вернее, реанимируется старая, которая была распространена до ХХ века. Были времена, когда вдовый священник вообще терял право служить, если он не принимал пострига. В ХХ-ХХI веках эта практика смягчилась, и вдовые священники продолжали служить в своем положении.
Разведенные священники в принципе не должны продолжать свое служение, даже если развод произошел по вине жены (потому что такие священники показывают дурной пример пастве, как не справившиеся с управлением «собственным домом»), некоторые ригористически настроенные архиереи таких священников отправляют в запрет или за штат, переводят в пономари или чтецы, но чаще епископы закрывают на это глаза, и разведенные священники продолжают свое служение, порой их переводят на другой приход, где паства не знает семейную историю клирика. Нередко такие священники заводят новые семьи, на существование которых епархиальное начальство закрывает глаза до поры до времени — до тех пор, пока не понадобится «прижать» «грешного» клирика за непослушание.
Рисунок Вячеслава Полухина
Читайте также:
- Тверской митрополит зачислил в братию монастырей двух известных священников Твери
- Брак священников и герменевтика игнорирования
- Второбрачие духовенства и рыбий хвост
- Вдовые священники, служанки и «порывы плоти»: сто лет назад в Сибири
- Синод РПЦ принял решение бороться за крепость семейной жизни будущих священников
- Вдовые и второбрачные священники на Руси: от древности до середины XIX века
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
Источник
Разводы в семьях священников, секты и другие проблемы. Как не превратить их в разговор без продолжения
Ошибки духовников и злоупотребления духовной властью, проблемы в семьях священников и непонимание идеи брака, возникновение сект внутри Церкви — эти проблемы стали частью нашей жизни. И серьезные разговоры о них уже начинали, но они остались без продолжения, считает игумен Нектарий (Морозов). Он рассуждает о том, почему так происходит и что делать, чтобы решать проблемы, а не забывать о них.
Игумен Нектарий (Морозов)
Я неожиданно поймал себя на том, что регулярно, обращаясь к какой-то важной, на мой взгляд, животрепещущей проблеме, пытаясь написать что-то более или менее значимое, говорю (или думаю): «Это лишь начало очень серьезного разговора». Или же это говорит кто-то другой. И в последнем таком случае — со схиигуменом Сергием (Романовым) — у меня появилось наконец, как это обычно называют, стойкое ощущение дежавю. При этом я весьма далек от мысли о том, что это ощущение возникло или регулярно возникает только у меня.
Сколько таких важных разговоров было начато за последние годы? Сколько продолжено? Сколько — завершилось чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим то, ради чего разговор заводился первоначально?
Вот лишь несколько примеров.
Когда священник и его жена — чужие люди
Протоиерей Федор Бородин в 2018 году произнес замечательный доклад о кризисе семейной жизни духовенства. На «Правмире» текст доклада вышел под заголовком: «Дети священника растут без отца, а жена отвернулась к стенке и ревет». Отец Федор отмечает, что доступной статистики относительно того, сколько священнослужителей разошлись со своими женами, нет, однако упоминает о том, что только из его соучеников за 25 лет развелись и были лишены сана 10 человек.
И, к сожалению, каждый из нас может привести, осмотревшись вокруг себя, немало подобных примеров. В качестве одной из причин сложившейся ситуации отец Федор называет перегруженность современного священника, приводящую к его эмоциональному и физическому выгоранию, оставляющую слишком мало сил и времени на супругу и детей, соблазны окружающего мира и, конечно, недостаточную утвержденность в правильном понимании пастырского служения и христианской жизни как таковой.
Я бы добавил к этому еще и такой немаловажный фактор, как ориентированность семинаристов на необходимость вступить в брак скорее, чтобы не откладывать рукоположение. А также не очень ясное представление о правильных взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, идеалах христианского брака и о том, что вообще такое брак в принципе.
Естественным следствием этого становится нередко поспешная женитьба, и то взаимное узнавание, которое должно было бы предшествовать ей, начинается уже после штампа в паспорте и венчания. И порой оно приводит к горькому разочарованию, поскольку выясняется, что двух людей, уже являющихся мужем и женой, помимо этого, мало что объединяет: они, в сущности, чужие, просто прежде они не нашли времени и возможности это понять.
Вспоминать, к каким трагедиям за последние годы приводили нестроения в семьях священников, не хочется. Они носят настолько вопиющий характер, и о них столько писалось, что, наверное, нет в этом нужды.
Это и правда серьезнейшая проблема сегодняшней церковной действительности, объемлющая практически всю ее целиком. Наличие кризиса в семейной жизни пастырей Церкви говорит и об общем кризисе пастырства — одно является свидетельством другого.
Доклад отца Федора вызвал очень живую реакцию: многие искренне благодарили за него, многие возмущались. Но однозначно: никто из знающих жизнь духовенства в России изнутри не сможет, положа руку на сердце, сказать, что картина, нарисованная автором, не соответствует действительности. Это будет неправдой. Допустимо полемизировать по поводу нюансов, по поводу того, что в большей степени способствует усугублению кризисной ситуации, что в меньшей, но в целом все, вошедшее в доклад, абсолютно верно.
Можно ли с удовлетворением отметить, что за прошедшие два года что-то кардинальным образом изменилось — в системе подготовки будущих пастырей, в условиях служения пастырей уже рукоположенных, в их церковной, духовной и, наконец, семейной жизни? Можно ли сказать, что эта актуальнейшая болевая точка церковной современности стала одновременно и «точкой повышенного внимания и заботы»? Боюсь, что нет. И был бы очень рад, если бы кто-то доказал обратное, точнее, если бы в этом убеждала сама реальность.
Бывшая послушница и «виртуальная церковь»
Еще одна крайне болезненная и дискуссионная тема — та, которую обсуждали особенно бурно и долго, когда в сети появилась вышедшая вслед за тем в издательстве «Эксмо» «Исповедь бывшей послушницы» Марии Кикоть. Затронуты оказались сразу несколько важнейших вопросов: жизнь и положение монашества в Русской Православной Церкви в ХХI столетии, особенности пастырского окормления и наиболее распространенные ошибки духовников, опасность злоупотребления духовной властью, данной, по слову апостола, не на разорение, а на созидание, уход людей из Церкви и христианское отношение к ним. И, помимо этого, разумеется, множество других.
Полемика и правда была очень активной, скорее даже ожесточенной, в нее оказалось вовлечено множество людей. Но прошло время, книга Марии Кикоть разошлась, перестала быть новинкой книжного рынка, сама личность автора и ее «исповедь» уже не вызывали повышенный интерес, и тема из информационной повестки ушла.
Однако… ушла ли она из жизни? Опять же — последовала ли серьезная аналитическая и вслед за тем практическая работа над ошибками, позволяющая изменить текущую ситуацию, выправить то, что очевидно неправильно, исцелить те раны, которые причиняют людям их неверные представления о жизни в Церкви и в монашестве? Очень бы хотелось, чтобы это произошло.
Но вот та же ситуация со схиигуменом Сергием (о которой не хочется говорить раз за разом, но придется, и, скорее всего, достаточно долго) — она во многом «перекликается» с историей Марии Кикоть и заставляет задуматься над теми же вопросами, что и злоключения «бывшей послушницы».
Другая история — с извергнутым из сана Владимиром Головиным. Здесь мы все увидели, как с помощью соцсетей и таргетированной рекламы можно вырастить из провинциального священника настоящего лидера для множества нецерковных или же церковных, но плохо при этом знакомых с сутью христианства людей.
Я не вижу необходимости вновь возвращаться к обсуждению самой личности Головина, важнее в данном случае другое — сама технология. Предельно наглядно и очевидно эта ситуация демонстрирует, как в результате определенных вложений и привлечения команды пиарщиков (причем даже не самых искусных) можно создавать в сети альтернативные центры влияния, способные противостоять Церкви и уводить из нее людей в некую параллельную, виртуальную церковь.
Это также острейшая проблема церковной современности, угроза, которую ни в коем случае не стоит преуменьшать. Представителей духовенства, взявших опыт Головина на вооружение и уже успевших модернизировать и доработать его, в интернете хватает. Идет процесс «накопления», и количество весьма скоро перейдет в качество.
Как это ни прискорбно, но и тут после запрета и извержения о. Владимира из сана ничего не изменилось. Была создана комиссия по расследованию его деятельности, результатом работы которой стала негативная оценка «миссионерской активности» бывшего клирика Чистопольской и Нижнекамской епархии. Однако на самом деле было бы решительно необходимо изучить не только те искажения и подмены полноценной церковной и христианской жизни, коими изобилует проповедническая и молитвенная практика Владимира Головина, но и сами предпосылки к возникновению таких сект внутри Русской Православной Церкви и, как я упомянул выше, возможности их сетевого продвижения.
Я уверен, в ближайшем будущем мы еще не раз столкнемся с явлениями подобного рода. Сегодня мы нередко слышим о врагах Церкви, ищущих возможность расколоть ее изнутри, дискредитировать, подорвать доверие к ней. Прецеденты с Головиным и Романовым — яркие, но, увы, далеко не последние в этом отношении. Скорее, они просто являются иллюстрацией того, что нужно делать тем, кто войну с Церковью и правда ведет, своего рода наглядным пособием.
Как нам решать проблемы Церкви
Безусловно, церковная жизнь никогда не была беспроблемной. Однако путь к решению проблем обязательно предполагает их всестороннее изучение, определение причин, которыми они обусловлены, реальную работу по их преодолению. У нас сегодня много болевых точек, пожалуй, даже более, чем когда-либо ранее. Много вопросов, требующих ответов и пока что без ответов остающихся. К чему это может привести? Это тоже вопрос, но вопрос риторический, поскольку тут ответ однозначен: ни к чему хорошему.
Чем сложнее окружающая Церковь действительность, чем нестабильнее состояние мира в целом, тем с большей остротой проявляются болезни собственно церковные, тем насущнее нуждаются они в квалифицированной диагностике и бережном, кропотливом врачевании. Нынешняя действительность сложна запредельно, мир также запредельно нестабилен, поэтому ожидать, что существующие у нас проблемы просто разрешатся со временем, разрешатся сами собой, ни в коем случае не приходится. Они будут лишь усугубляться.
Почему я об этом говорю? Желаю начать еще один разговор, который «должен быть продолжен»? Скорее, хочу просто поделиться своим беспокойством — тем, которое, как я могу видеть, разделяет множество священников и мирян. И выразить уверенность в том, что текущая ситуация действительно требует очень вдумчивого и всестороннего анализа. И соответствующих действий.
Очевидно, что назрела необходимость в переменах в самом существе, строе нашей церковной жизни, в ее приоритетах. В ее подлинном оздоровлении, обращении к тому, что Господь в Евангелии называет «единым на потребу».
Мы можем откладывать, можем не торопиться. Но есть такое ощущение, что еще немного, и нас поторопят, уже не спрашивая, готовы мы или нет — такое уже бывало в истории Церкви. Очень бы этого не хотелось.
Источник