Можно ли православным есть страусов

Два часа по Приморскому шоссе от Петербурга. Подсобное хозяйство Успенского подворья Оптиной пустыни. Гектары наполовину возделанной земли, полуразрушенные здания, стройка, лошадки, телятки и вдруг… страусы! Настоящие страусы привольно бегают по загону, жадно щиплют лопухи из рук, хватают клювом все блестящее, дают гладить свои серенькие шершавые шейки.

Маленькие страусята появились здесь три года назад. Их специально привезли из Швеции, чтобы положить начало развитию страусиной фермы. Сейчас их ровно десять – пять пар мам и пап, а планируется довести количество до ста: тогда они начнут приносить настоящий доход. Ведь заморских птичек привезли сюда не для экзотики, а с мечтой получать оборотные средства, на которые построят большой красивый храм.

Ухаживает за птицами Анатолий Жилевич. В живописном комбинезоне и ковбойской шляпе, загорелый и неистощимый на рассказы о своих любимых питомцах. Анатолий знает о страусах все. Он живет здесь два с половиной года и с утра до вечера занимается практически только ими.

— Анатолий, расскажите, как Вы здесь оказались? Думаю, вряд ли страусы – Ваша основная специальность…

— Вообще я в прошлом – начальник Международного отдела Управления морского флота Российской федерации, капитан первого ранга. В свое время учился на военного океанографа, потом закончил Военно-Морскую академию. Так получилось, что по роду службы я занимался исследованиями за рубежом, в том числе – в жарких странах. Сколько было видено-перевидено, чего только не было пережито!.. И в какой-то момент я сказал себе: стоп, хватит, пора заняться своей душой.

Знаете, как в песне поется – «раньше думай о Родине, а потом о себе»… Сначала так и жили. Тем более, военные именно таким образом были воспитаны. Но потом вдруг стало казаться, что это неверно. Может быть, наоборот? Сначала нужно о себе, о семье – а потом о Родине? И тоже оказалось, – что-то здесь не так. Хотя и детки выросли, и внуки растут. Но вот как ни крути – и так неправильно, и так неправильно. А потом начинаешь в себе копаться, начинаешь взвешивать то, что пройдено, то, что прожито… и правильно ли все это. И постепенно приходишь к тому, что если вечное есть – то это вечное все-таки в Церкви.

А потом уж – сейчас и не вспомню даже, – то ли я сюда попросился, то ли батюшка меня попросил… вот я и оказался на страусиной ферме.

— Вы живете прямо здесь, вместе с послушниками?

— Да, мы здесь все вместе – и живем, и молимся, и трапезничаем. Трудники и послушники, и наши священнослужители, и монахи. И трудятся все вместе, независимо от ранга. Так получилось, что я живу в келье на два человека, и если кто-то приезжает из наших монахов или священников, то, как правило, останавливается в моей келье. Представляете – жить вместе с таким человеком постоянно, и днем и вечером? Мы беседуем на все темы, и только поражаешься, насколько эти люди более зрелые духовно! Я смотрю и думаю – мне просто не достичь такой целостности, такой духовной чистоты… Как раз то, о чем я говорил – где же самое главное? О родине, о себе, о семье – где же это? И тут я вижу – вот здесь, все-таки. Я вижу людей, которые нашли в себе частичку этого главного.

— Чем отличается один Ваш день от другого?

— По работе – в основном ничем. Как раньше: встал, умылся, пошел на работу – так и сейчас. Только выходных нет и рабочий день часов по 10. Я иногда и пообедать не успеваю, а иногда так устаю, что и не хочется, лучше эти полчаса полежать вместо обеда. Единственное ежедневное разнообразие – вот эти мои звери, работать с ними – радость. За ними наблюдаешь и все время находишь что-нибудь новенькое… Ну и конечно в праздники и в воскресенье – мы все в храме. Поскольку у нас своей церкви нет, мы ходим в храм в деревню неподалеку.

Анатолий с охотой отвечает на все вопросы о страусах. Страусы живут до 70 лет, и 40 из них они несут яйца. Большие, крепкие яйца со скорлупой, которая выдерживает нагрузку около 60 килограммов. Варить вкрутую – полтора часа, а накормить омлетом из одного яйца можно 12 человек. Желающие купить такое яйцо за 1200 руб. находятся постоянно. Есть даже крупные заказы, но ферма пока не может их выполнить. Также пользуются спросом роскошные страусиные перья: ими интересуется модельная промышленность. На каждом крыле у страуса по 24 больших красивых белых пера, которые любят использовать модельеры и костюмеры.

— А любимчик у вас есть?

— Да, любимчик у меня – Поликарп. Он такой немножко коренастый, спокойный, и такое впечатление, что очень вдумчивый. Они же все совершенно разные, у каждого свой характер, свои повадки… Есть у них самый главный – это Гоша. Он в первый день своего пребывания всех собрал и «сказал» – значит, так, братья и сестры, я у вас начальник теперь. Так с тех пор они его и слушаются. А еще есть Вовочка – это боец, защитник, на все конфликты он первый бежит. Если Гоша генеральный директор, то Вовочка – по связям с общественностью. Такое впечатление, что Гоша его направляет – потому что сам Гоша очень серьезный, он во всякие мелочи не влезает, у него только общее руководство. Но зато Гоша ест последний: он следит, чтобы все поели. Гоша ложится спать последним: ждет, когда все улягутся. Гоша первый встает. Гоша первый заходит, если появляется что-то новое. Сначала шеей туда заглянет, все осмотрит, потом на полкорпуса зайдет, потом полностью, все проверит – и лишь после этого разрешит войти всем.

— А как самки от самцов отличаются?

— Они отличаются и оперением, и самое главное – по физиономии. Посмотрите, у девчонок такие милые, хорошенькие мордочки. Вот Дося – она даже веки не открывает до конца, у нее такой томный взгляд… А Танечка – это модница, она отрастила себе длиннющие ногти. У всех они вперед растут, а у нее огромные, сантиметров пять, и даже загибаются на обе стороны. То есть у них у каждого свое. Девчонки ревнуют друг дружку, мальчишки дерутся из-за них. Девчонки более спокойны, даже когда с руки даешь им корм – они очень осторожно, нежно берут. Парни же могут полруки захватить с этим кормом.

— Страусы Вас узнают?

— Да, привыкли за это время. Они только меня одного к себе пускают. У них выработалась привычка: я к ним захожу, они меня обступают и начинают меня потихоньку прищипывать. Надеюсь, любя. Я иду в дальнюю сторону загона – и они за мной идут… Если я появляюсь с едой, они сразу бегут со всех сторон – знают, что им вкусненькое принесли. Еще заигрывают со мной: я выставлю воду, а они ее тотчас переворачивают. Им нравится, что я к ним захожу, они опять меня обступают, я им что-то поправляю… Только отхожу – они берут клювом поилки за край: чик, чик, как домино, – и выливают все обратно. И стоят, опять ждут. Я им говорю: что же вы делаете, мне же воду таскать-то далеко!.. Вот так они со мной играют.

— А что они могут сделать с незнакомым?

— Сначала будут показывать всем видом, что это моя территория, мои девчонки, не заходи сюда – вот так садится, крыльями играет в разные стороны. Потом может подудеть предупреждающе: шею раздует, как мяч, и гудит, отпугивает. А вообще, у них удар ногой смертельный… Поэтому посторонних я сюда никого не пускаю.

— А в песок голову действительно прячут?

— Нет, это миф. Они спят так: чистит перышки клювом, потом садится, поднимает крылышко и одну ногу туда – раз! – укладывает. Потом – вторую. Потом в песочке себе всем телом луночку делает для пущего комфорта. Потом шейку вытягивает по песку как змейка – и играет шейкой по песку, тоже ее чистит. Потом перьями со всех сторон этот песок – под себя, под себя… как экскаватор. И так замирает. Со стороны смотришь – лежит птица, а где голова – не видно. Вот от этого и миф…

Анатолий – местная знаменитость. Удивительный, светящийся радостью добрый человек, он с такой любовью рассказывает о своих питомцах, что кажется – ну это только нам, каким-то особенным… Но нет – подъезжает одна группа, вторая, просто какие-то случайные любопытствующие, – и снова и снова им с терпением все подробно объясняют. А напоследок показывают коронный номер: вот маленькое яйцо – чье? Вот побольше – чье? А вот это – у-у-у!.. – правильно, страусиное!

Здесь принимают всех как долгожданных гостей. Современный человек настолько не привык к такому радушию, что даже смущается. Только дети радуются без оглядки и пищат от восторга на всю катушку.

— У вас постоянно экскурсии. Откуда эти люди приезжают?

— Здесь в окрестностях – и базы отдыха, и санатории, спортивные и детские лагеря. В основном к нам ездят дети, почти каждый день все каникулы. Мы всех пускаем. И помимо всей моей деятельности – а на мне же не только страусятник, но и строительные работы, гуси, виноградник, – я каждый день, бывает, и по несколько раз, провожу эти экскурсии.

— Мне кажется, что Вы просто себя нашли, с такой радостью все делаете…

— Мне тоже так кажется. Я с удовольствием рассказываю, особенно когда детки приезжают, им интересно, и мне самому интересно! Хочется, чтобы тот, кто к нам попал, получил доброе отношение, какую-то любовь, какое-то к себе расположение. Чтобы они не просто побывали у страусов, как в зоопарке, а чувствовали, что это – от монастырского подворья. Обязательно им расскажу про храм, который строится. Очень хочется, чтобы у них осталось хорошее настроение, приподнятое состояние души. Чтобы помнили – вот, были у страусов, – где строится монастырь.

Моя задача, как я себе понимаю, – чтобы им хотелось вернуться. И очень часто, когда уезжают, спрашивают: а можно к вам приехать поработать? А можно к вам приехать с мамой и папой? Конечно, можно. И ведь приезжают!

— Вы жили в центре большого города, а сейчас на таком приволье! Наверное, для молитвы, для созерцания здесь гораздо удобнее, спокойнее жить?

— Конечно, в городе – суматоха, маета, житейские проблемы, которые тебя затягивают, и в душе тут же начинает твориться не пойми что. А здесь работы так же много и так же устаешь, и неприятности, и проблемы бывают – но место такое благодатное… и такое состояние души – радостно, и все тут. Не потому только, что на природе – дача-то у многих есть, а что толку…

Я думаю, на самом деле важно другое: не где живешь, а что внутри. Внутреннюю суету можно не оставить и здесь. А можно душевный покой найти и в городе. Просто здесь, конечно, это физически проще осуществить.

— А как Вам такой резкий жизненный перепад: от большого начальника, командира, – до простого трудника, готового выполнить любое послушание? Как это произошло?

— Это произошло с удовольствием. Не потому что я устал от прежнего – просто тогда была другая жизнь. Я так и говорю – в прошлой жизни… Что было – то было, оно прошло – и до свидания. Тот кусок жизни дал мне жизненный опыт, мудрость житейскую. Все шло так, как надо, и пришло к тому, что сейчас есть. Да и вообще, по-моему, для того, чтобы чувствовать себя хорошо, надо все время менять род деятельности.

— Ну а Вы смените еще раз?

— Предполагаю. У меня есть определенные мысли, планы.

— И что, перемены будут такие же резкие? То есть в следующий раз Вы будете где-нибудь в Африке летать на дельтаплане?

— Может быть. Но знаете, я все время, планируя то-то и то-то, ловлю себя на мысли – а как бы мне сюда потом вернуться…