Можно ли познать мир как он есть

Можно ли познать мир вообще?

Источник

Познание. Может ли человек познать мир

Познание. Может ли человек познать мир?

Познание — высшая форма отражения объективной реальности. Познание не существует отдельно от познавательной деятельности отдельных индивидов, однако последние могут познавать лишь постольку, поскольку овладевают коллективно выработанной, объективизированной системой знаний, передаваемых от одного поколения к другому. Существуют различные уровни познания:

— чувственное познание

— мышление

— эмпирическое познание

— теоретическое познание.

Выделяют также различные формы познания:

— познание, направленное на получение знания, неотделимого от индивидуального субъекта (восприятие, представление)

— познание, направленное на получение объективизированного знания, существующего вне отдельного индивида (например, в виде научных текстов или в форме созданных человеком вещей).

Объективизированное познание осуществляется коллективным субъектом по законам несводимым к индивидуальному процессу познания, и выступает как часть духовного производства.

Различают также такие типы познания как:

— обыденное

— художественное

— научное

*естественно-научное

*общественно-научное

Теория познания — это есть гносеология, среди центральных задач которой можно выделить следующие:

• обоснование возможностей достоверного познания и явлений, и сущностей предметов;
• раскрытие многообразия средств познания действительности;
• выявление познавательных возможностей различных форм и методов познавательной деятельности;

«Познаваем ли мир?» — таков традиционный вопрос, возникший еще в древнюю эпоху, когда философия делала свои первые шаги, стремясь быть доказательным, рационально обоснованным мировоззрением.

Вопрос о том, познаваем ли мир в научной гносеологии, имеет следующую формулировку: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отношение действительности?

Суть вопроса заключается в том, можно ли достоверно познавать предметы, их сущности и проявление сущности. Это и есть подлинная философская проблема.

В истории философии сложились две позиции: познавательно-оптимистическая и агностическая.

Поставив проблему «Что я могу знать?», И. Кант развернул ее в «Критике чистого разума» в вопрос: «Как возможно априорное (доопытное) знание?», который распался потом на ряд других вопросов. Он полагал, что наблюдение и анализ явлений непрерывно расширяют опыт и объем знания, но прогресс знания всегда имеет границы, всегда перед человеком будут находиться «вещи сами по себе». Сколько бы мы ни проникали в глубь явлений, наше знание все же будет отличаться от вещей, каковы они на самом деле.

И. Кант был решительным противником познавательного скептицизма, считая его ложным подходом к проблеме познания: вместе с тем он выступал и против догматического предрассудка о всесилии научного знания.

Древнегреческий философ Протагор (480 — 410 до н. э.) разделял материалистические убеждения, сомневался в существовании богов: «О богах невозможно знать ни того, что они есть, ни того, каковы они по виду; а причины тому: неясность вопроса и краткость человеческой жизни». Касаясь возможности познания окружающих явлений, он обосновывал взгляд, согласно которому «как оно кажется, так оно и есть». Философ делал выводы о невозможности достоверного, т. е. общезначимого («однозначного»), знания о существе окружающих явлений: «Ведь все подобно всему в каком-нибудь отношении».

В школе софистов отождествляли мудрость со знанием, умением, способностью доказывать все, что они считали необходимым, выгодным. Пользуясь энциклопедическими знаниями и искусством красноречия, они опровергали, казавшиеся непоколебимыми истины и обосновывали порой необычные воззрения.

Основатель античного скептицизма Гиррон (ок. 365 — 275 до н. э.) считал достоверными чувственные восприятия: «Возможно, что вещи обладают и такими качествами, о которых мы не знаем из-за отсутствия у нас соответствующего органа ощущения.… Если же чувства не могут воспринять внешнего мира, то и мышление не может рассуждать о нем должным образом, а потому нам более подобает воздержание от суждений о внешнем мире».

Сближение философии и гуманитарной традиции, предчувствование еще итальянскими гуманистами в Эпоху Возрождения, становятся у философа Дж. Вило (1668 — 1744) вполне осознанным принципом: «Философия рассматривает Разум, из чего проистекает Знание Истины; Философия наблюдает Самостоятельность Человеческой Воли, из чего проистекает Сознание Достоверного…» Эта характеристика знания, достаточная для принятия практического решения, хотя и не удовлетворяющего всем требованиям научности.

Вило различает несколько видов такого рода знания: «благоразумие», основанное на прошлом опыте, «искусство», предполагающее владение правилами манипулирования вещами для достижения желаемой цели, и, наконец, «науку», которая представляет собой обобщение правил практического действия, но не доходит до познания «первых принципов» — так сказать, наука в ее зачаточной форме.

В новое время на основе прогрессирующего развития сложились представления Д. Юма и И. Канта о возможностях познания.

Английский философ Д. Юм (1711 — 1776) показал, что в научном эксперименте, да и в обыденном опыте, следствие отличается от причины, а потому не может быть в ней выявлено. Из этого, по его мнению, следовало, что доказать существование причинно-следственных связей невозможно: они не выводимы из опыта, т. е. не выводимы «апостериорно», но они не устанавливаемы также и логическим выведением следствий из причин, т. е. «априорно».

«Природа, — утверждал Д. Юм, — держит нас на почтительном расстоянии от своих тайн и предоставляет нам лишь знание немногих поверхностных качеств объектов, скрывая от нас те силы и принципы, от которых всецело зависят действия этих объектов».

Внимание родоначальной немецкой философии И. Канта (1724 — 1804) привлекла активность субъекта в научно познавательной деятельности, созидание субъектом форм, отсутствующих в природе. Не сомневаясь, в отличие от Юма, в существовании вне сознания материальных «вещей самих по себе»;

И. Кант, однако, считал их в принципе непознаваемыми. Воздействуя на человека, они вызывают в нем множество ощущений, упорядоченных посредством априорных форм живого созерцания. Представления далее упорядочиваются посредством категорий рассудка и трансформируются в явления. В процессе познаваемости деятельности субъект раскрывает мир феноменов и развивает научное знание.

Человек сам по себе существо любопытное и стремится узнать как можно больше. Прежде всего, разобраться в самом себе. Познать истину мира. Хотим мы этого или нет, мы постоянно сталкиваемся с чем-то новым, размышляем над увиденным, и в нашем сознании откладывается какое-то впечатление, мнение и выводы. Мы ощущаем, видим, воспринимаем, представляем — и постепенно, кирпичик за кирпичиком у нас складывается наше знание. Конечно, это хорошо, но далеко от идеальной нормы.

Мы хотим быть первыми, чего-то добиться. Но как? Вот от сюда уже и исходят множество вопросов, на которые мы пытаемся найти ответы. У нас есть множество способов расширить свои возможности и знания. Это размышления, опыты других людей, на которые можно опираться.

Прежде всего, нужно научиться, прежде всего, в психологии людей, уметь находить подход к каждому, хотя не спорю, это очень сложно, каждый человек слишком индивидуален. Мы можем стремиться узнавать новые и новые вещи, разбираться в них, домысливать. В принципе, человеку ничего не мешает.…Здесь уже зависит от желания.

• О возможности познания: оптимизм, скептицизм, агностицизм

• Вопрос, над которым веками билась неуёмная мысль человека, — как возможно познание, познаваем ли мир в принципе.

  И это не чисто схоластический вопрос. В самом деле, Вселенная бесконечна, а человек конечен, и в границах его конечного опыта невозможно познание того, что бесконечно. Этот вопрос неотвязно преследовал философскую мысль в самых разных формах.

  В попытке ответить на него чётко обозначились три основные линии: оптимизм, скептицизм, агностицизм. Оптимисты утверждают принципиальную познаваемость мира, агностики, напротив, её отрицают. Скептики же не отрицают принципиальной познаваемости мира, но выражают сомнение в достоверности знания. Однако выделение этих трёх линий представляет дело всё-таки упрощённо. А оно гораздо сложнее. Ведь если агностики отрицают познаваемость мира, то это основанное высказывание. На многие вопросы, указанные ими, действительно невозможно пока дать ответ. Основная проблема, с которой столкнулся агностицизм, заключается в следующем. Предмет в процессе его познания неизбежно преломляется сквозь призму наших органов чувств и мышления.

  Мы получаем сведения лишь в том виде, какой он приобрел в результате такого преломления. Каковы же предметы на самом деле, мы не знаем и не можем знать.

  Мир простирается перед нами, безначальный и бесконечный, а мы подступаем к нему с нашими формулами, схемами, моделями, понятиями и категориями, стремясь уловить его вечность и бесконечность в наших представлениях. И сколь хитроумно мы ни завязывали бы «узелки» понятий, категорий и теорий, но не самонадеянно ли претендовать на постижение таким образом сущности мироздания? Получается, что мы замкнуты миром наших способов познания и не в состоянии сказать нечто достоверное о мире, как он существует сам по себе, — вот вывод, к которому неизбежно ведёт логика данного рассуждения при определённых гносеологических допущениях.

  Однако логика агностицизма на каждом шагу опровергается развитием науки, познания. Так, некогда основоположник позитивизма И. Кант заявил, будто человечеству не суждено узнать химического состава Солнца. Но не успели высохнуть чернила, которыми были начертаны эти скептические слова, как с помощью спектрального анализа определился состав Солнца.

  И сегодня ряд течений современной западной философии склоняется на позиции агностицизма в вопросе о познаваемости мира, а особенно человека и общества. При этом диапазон философских доктрин довольно широк — от неопозитивизма до феноменологии, экзистенциализма, прагматизма и др. Их агностицизм обусловлен не только причинами гносеологического и социально порядка, но в определённой степени и традицией, восходящей к философии Юма и Канта.

  Например, кантовский агностицизм считает, что то, чем вещь является для нас, и то, что она представляет сама по себе, принципиально различно. Так как существует это разделение, то это отсекает возможность постижения сути вещей.

  Агностицизм — это гипертрофированная форма скептицизма. Ведь скептицизм, признавая принципиальную познаваемость мира, выражает сомнение в достоверности знаний.

  Психология скептицизма такова, что он тут же начинает попирать не только изжившее себя, но заодно и всё новое, нарождающееся. В её основе лежит неисследовательская жажда новаторства и вера в силу человеческого разума, а привычка жить в уютных, однажды принятых принципах.

  Как познавательный приём скептицизм выступает в форме сомнения, что является шагом к истине. Сомнение — это необходимый компонент развивающейся науки. Нет познания без проблемы, нет проблемы без сомнения. Только вера не терпит сомнения. Научное же знание предполагает его, ведь сомнение в общепринятых принципах может иногда быть плодотворным и вести к новым взглядам на мир. Если человек не подвергает всё сомнению, значит, он привержен догматизму, а, следовательно, он остановился в своем интеллектуальном развитии. Подлинная истина не может быть постигнута без того, что Л. Толстой называл «философским пытливым сомнением».

  Это разумное философское сомнение, «здоровый скептицизм», по существу, не противостоит оптимистическому взгляду на познание, признающему принципиальную познаваемость мира. Основу философии оптимизма составляет принцип материального единства мира и весь опыт истории научного познания, общественно-исторической практики.

Источник