Можно ли мне быть психологом

Кому-то они кажутся особенными людьми, владеющими ключами от человеческих душ. Оракулами, способными разгадать наши тайны, неведомые нам самим. Целителями, избавляющими от душевной боли. Попробуем отрешиться от романтических представлений и взглянуть трезво на эту работу. Потому что психолог — это просто работа. Но совсем не простая.

Желание помогать

Психолог — помогающая профессия, клиенты обращаются к психологам за помощью… Из этого вроде бы следует, что в психологи должны идти люди, которые стремятся помогать другим? Не все так однозначно.

«В основе нашей профессии, конечно, есть стремление приносить пользу, помогать, — говорит гештальт-терапевт Нифонт Долгополов. — Но я много лет занимаюсь обучением психологов и могу сказать, что ярко выраженное желание помогать часто приводит к негативным последствиям». С этим согласна системный семейный терапевт Анна Варга. «Если психолог горит желанием помочь и переполнен жалостью к клиенту, это плохая мотивация. За ней с большой вероятностью скрываются собственные непроработанные проблемы».

Чем это оборачивается для клиента? «Психолог стремится поскорей получить видимые результаты своей работы, подтверждая самому себе, что он помог, и таким образом повышая свою профессиональную самооценку, — объясняет Нифонт Долгополов. — При этом он нарушает границы клиента, подталкивая его продвигаться в терапии быстрей, чем тот готов». Этим психолог может причинить вред клиенту, если тот усилит сопротивление или вообще уйдет из терапии. Вот почему помощь не может быть целью терапии.

«Главное — понять клиента, выстроить с ним психотерапевтический контакт, а помощь — это побочный эффект», — заключает Анна Варга.

Такой вот парадокс: желание помогать мешает помогать.

Интерес к людям

Что ж, тогда, может быть, будущему психологу нужно любить людей? Совсем не обязательно, возражает Нифонт Долгополов. Более того, в некоторых случаях это может стать препятствием в психологической работе, поскольку сильное чувство мешает специалисту сохранять необходимую позицию «нейтральности».

Это справедливо и в отношении негативных эмоций. Может ли специалист испытывать, например, отвращение к клиенту? «Это абсолютно непрофессионально! — восклицает Анна Варга. — Представьте себе хирурга, который вместо того, чтобы оперировать, начнет размышлять о том, что пациент некрасив. Так же с психологом: когда во время работы он входит в профессиональную позицию, он уже «не совсем человек», скорее, функция».

А вот что действительно крайне важно для психолога, соглашаются эксперты, так это искреннее любопытство и интерес к людям, к их внутреннему миру. Нифонт Долгополов добавляет к этому еще два качества: доброжелательность, чтобы вместе с клиентом исследовать его внутренний мир, и уважение — оно предполагает, что любые особенности и поступки другого человека заслуживают внимательного отношения и рассмотрения. «Если я уважаю другого человека, — говорит гештальт-терапевт, — то я даю ему право на его собственные мысли, чувства, ценности, даже если они не совпадают с моими».

Хорошее отношение к себе

«Я не могу по-доброму и уважительно относиться к другому человеку, если не люблю и не уважаю себя, невысоко себя оцениваю, — подчеркивает Нифонт Долгополов. — Мера моей терпимости к другим людям, и в частности к клиентам, зависит от того, насколько я терпим к своим недостаткам, к своим действиям, насколько умею признавать их, при этом не разрушая свои ценности и идеалы».

Это подразумевает способность к рефлексии — сознаванию своих мыслей, переживаний, действий, которое развивается в обучении. Если родители интересуются внутренним миром ребенка, если для них это ценность, то они и его побуждают обращать интерес внутрь себя, отмечает Нифонт Долгополов. Интерес этот может прийти и через литературу, и шире — культуру, если ребенка в семье к ней приобщают. Такой детский опыт может быть хорошей (но не обязательной) предпосылкой для занятий психологией.

В любом случае во время обучения студент-психолог проведет много часов в терапии, подчеркивает Анна Варга. «Уж наблюдать за собой и отдавать себе отчет в том, что происходит в его душе, психолога научат. Если, конечно, это серьезное учебное заведение. Порой приходится сталкиваться с тем, что практикующий психолог сам не был клиентом, и это очень плохо».

Сам себе терапевт

Бывает и обратная ситуация. Психология часто привлекает тех, кто на самом деле хочет (часто бессознательно) разобраться с собственными проблемами и трудностями. То есть их интерес скорее направлен не вовне, на других людей, а внутрь, на себя самих. Терапия, которую студент проходит во время учебы, поможет разобраться, что на самом деле привело его в эту профессию, и вполне возможно, что он сумеет разрешить свои проблемы.

«Нет ничего плохого, когда изначально студентом движет желание получить помощь самому, если в ходе обучения он успешно продвигается в самоисцелении, — считает Нифонт Долгополов. — Этот опыт может стать хорошим основанием для того, чтобы понимать других и помогать им».

Если же его проблемы не решаются и он остается более клиентом терапевта, чем профессионалом, то он не сможет соответствовать требованиям, которые предъявляет к нему система психологического образования.

«Преподаватели ему объяснят, что лучше бы подумать о другой специальности. Да и сам студент обычно понимает, что не справляется», — говорит Анна Варга. «Но даже если он и получит сертификат психолога, то не сможет реально помогать клиентам и, скорее всего, они к нему не пойдут», — добавляет Нифонт Долгополов.

Ложные мотивы

Разобраться с вопросом «зачем я иду в эту профессию?» для будущего психолога чрезвычайно важно. В основе этого выбора могут быть скрытые мотивы, всплывающие в ключевые моменты личной психотерапии: стремление к власти, самоутверждению, потребность в восхищении, любви…

«Все это рентные мотивы (человек хочет получать «ренту» от своей профессии), и они недопустимы», — объясняет Анна Варга. «Если в ходе обучения мы выясняем, что ученик стремится использовать клиентов для удовлетворения своих эгоцентрических потребностей, для нас это сигнал, что ему противопоказано заниматься практикой, и он может не получить сертификат», — подтверждает Нифонт Долгополов.

Учиться у других, работать над собой

Наконец, те, кто полагает, что профессия психолога позволит им спокойно зарабатывать на жизнь, ни перед кем не отчитываясь, должны расстаться с иллюзиями. Эта работа предполагает огромное чувство ответственности, а может нести с собой и риски, как, например, встречи с нестабильными или порой опасными клиентами.

Сама учеба будет долгой. Нельзя стать практикующим психологом, поступив в вуз сразу после школы. «Такие молодые люди получают базовое психологическое образование и могут работать исследователями, — рассказывает Анна Варга. — Но для того, чтобы заняться практикой, им не хватает опыта переживаний, который поможет им понимать то, что расскажут клиенты. Чтобы стать, например, семейным психотерапевтом, придется учиться еще четыре года. К нам нередко приходят зрелые люди после 35 — и это, пожалуй, самый хороший вариант».

Кроме того, и во время учебы, и став практикующим специалистом, психолог регулярно проходит супервизии, где обсуждает свою работу с опытными коллегами. «Студентов нередко родные спрашивают: «Когда уже ты выучишься и перестанешь ходить на свои тренинги?! — улыбается Нифонт Долгополов. — А ответить можно только одно: это будет продолжаться всегда, потому что так устроена эта профессия».

Психолог должен быть членом хотя бы одного профессионального сообщества: «В противном случае он никто! — восклицает Анна Варга. — За ним нет коллективного органа, с которым он может советоваться, который будет давать ему обратную связь, а в случае недопустимых ошибок применит санкции».

Культурный багаж

Нам может казаться, что это необходимое условие для успешной практики, особенно если мы читали книги классиков психологии, удивляясь богатству их культурных ассоциаций. На самом деле это зависит от подхода, который выберет для себя специалист.

Например, в системной семейной терапии, объясняет Анна Варга, профессионал действительно должен быть широко образован, разбираться в таких смежных областях, как медицина, психиатрия, философия, нейронауки, этология (поведение животных), знать современные культурные тренды: кино, театр, литературу, потому что это та внешняя среда, которая окружает семью.

А, скажем, для краткосрочной психологической помощи, когда речь идет о стрессе или шоке, культурный багаж необязателен, достаточно владеть необходимыми стратегиями, чтобы получить хороший результат. В гештальт-методе необходимы внимательность и умение хорошо описывать увиденное и услышанное. «Для этого скорее нужен богатый язык, — размышляет Нифонт Долгополов. — А это уже зависит от богатства личности. Ведь психолог работает собой, своими мыслями, переживаниями, своим личным опытом. Хотя, конечно, профессиональные знания из смежных областей также необходимы».

Дар или ремесло?

На этот вопрос Анна Варга отвечает категорически: «Никакой это не дар. Я против этого мифа. Это профессия. Это мастерство. И даже в каком-то смысле ремесло». По ее мнению, любой человек может им овладеть при условии, что его хорошо обучили. Единственное — он должен понимать свои профессиональные ограничения. Так, добросовестный и ответственный психолог, который не блещет яркими идеями, может эффективно работать как ведущий тренингов.

«Как и в любой профессии, среди психологов есть особо одаренные люди. Вспоминаю, как ярко работали мои учителя с большой аудиторией, как они воодушевляли сотни людей в зале. Вот для этого нужен талант, — размышляет Нифонт Долгополов. — Но это вовсе не обязательно для практического психолога. Имея хорошую школу и кропотливо работая с клиентом, всегда можно приносить большую пользу».

Но как не утратить живой интерес к профессии после долгих лет практики и встреч с сотнями клиентов? «Психолог не должен работать на износ, это ведет к угасанию энергии и у него не будет естественного импульса включаться в клиента, — отвечает Нифонт Долгополов. — Чтобы избежать выгорания, нужно ограничить количество клиентов». И еще заботиться о себе, уделять внимание разным сферам своей жизни, а не только профессиональной.