Можно ли есть рыбу из амура

Амур, природная кладовая России и Китая, стремительно теряет славу самой рыбной реки.
Эту тему мы обсудили со специалистами за «круглым столом».
Основной вопрос для обсуждения: можно ли есть рыбу из Амура?

Л. Чухлебова: Ситуация противоречивая. В июне, при очередном санитарно-эпидемиологическом анализе Амура, обнаружили кишечную палочку и в воде, и в рыбе. А если говорить о карасях, выловленных 29 июня в Синдинской протоке, близ основного русла Амура, то по микробиологии рыба хорошего качества. Но чувствуется сильный «химический» запах! Хотя карась — та рыба, которая впитывает в себя все загрязнения и ее за эталон брать не стоит… Известно же, что, попадая в чистую воду, карась очищается. Поэтому однозначно сказать, что вся рыба бассейна Амура отравлена, сегодня нельзя.
Г. Новомодный: А как доставлялась к вам эта рыба? Там почти час до места рыбалки добираться. Выловив, сразу в город рыбаки не поехали, а потом везли ее по тридцатиградусной жаре… Вы же отличаете характерный запах карася, толстолоба, полежавших на солнце?
Л. Чухлебова: Конечно, отличаем. Но до заморозки рыба ничем не пахла, уже в пакете запах как бы «сконцентрировался»… Хотя, несмотря на длительный процесс транспортировки, не вся рыба портится — «химический» запах появляется, если в воде есть какие-либо соединения.
Г. Новомодный: И все же анализы лучше было бы делать непосредственно в местах отбора рыбы. Дней десять назад в той же Синде меня угостили щукой и карасями — без преувеличения скажу, вкуснее рыбы я не ел. Она такая жирная в этом году, только в Бурейском водохранилище такая. А от ваших карасей, думаю, шел обычный запах тины, ила в кишечнике.
С. Белобородько: Часто на выходные езжу на рыбалку в район Лидоги. И если в мае попадались караси со специфическим «химическим» запахом, то сегодня даже при такой малой водности и низком уровне воды карась там идет абсолютно чистый. А уж касатка и плеть, которые живут на русловом течении (там, где самое загрязнение, как принято считать), совершенно без запаха! По органолептическим показателям рыба безупречна.
Л. Пассар: Я долго жила в Хабаровском районе и знаю мнение коренных жителей. По сравнению с тем, что было два-три года назад, вода и рыба стали намного чище и вкуснее. Значит, Амур очищается? Кстати, совсем недавний пример: в рамках Года Китая в России недавно в Хабаровске давал интервью глава провинции Хэйлунцзян, который отметил, что соседи проводят большую работу по очистке Амура, а на Сунгари закрыли четыре завода. Причем на очищение рек там выделяют немалые деньги. То есть проблема качества амурской воды остается и решается. Отрадно, что она получила такой большой резонанс.
Г. Новомодный: Безусловно, вред Сунгари очевиден: летишь на самолете над бассейном Сунгари — реки практически нет, ее забрали сплошные поля. А ведь Сунгари давала раньше треть стока Амура. Но мы не считаем, что эту проблему создает исключительно китайское загрязнение. Это происходит на фоне общей маловодности реки. Взять озера Нижнего Амура: кто и когда видел уровень ниже отметки минус полтора метра? Оказывается, теперь и такое бывает. Четыре года назад мы искали одно озеро: на лодке идем-идем по протоке — нет его. Наконец догадались: да эта пустыня и есть озеро!
В первые годы маловодности в Амуре исчезли фитофилы (рыбы, нерестящиеся на растительности), стало меньше карася и щуки… Зато в последние годы маловодность та же, а щуки полно! Что произошло? При низком уровне воды образовался новый растительный пояс.
Кстати, органическое загрязнение наблюдается не только в Амуре. Что делается в горных речках? Порой идешь по ним и чувствуешь сильный запах сероводорода — его выделяют разлагающиеся мхи и другая водная растительность. Или возьмите фенолы: всю зиму показатели по летучим фенолам у Хабаровска были 1,1-1,2 ПДК, зато в Тунгуске, в Амгуни выше — 3 и 5 ПДК. Неужели Сунгари и на них влияет?
Самое положительное на сегодня, считаю, что в Москве, наконец, поняли необходимость строительства у нас нормального водозабора.
Г. Новомодный: Между тем в Интернете я нашёл отчет о состоянии экологии Днепра. Читаю про общедопустимый улов, про их воблу и рыбцов, про состояние воды, в которой содержание ртути в десятки раз превышает норму… Да наш Амур — сказка по сравнению с ним. Но никто о Днепре не кричит, вобла продается по всей России. Все-таки, по-моему, Амур опорочен несправедливо. Причем без научных данных, а на эмоциях.
Л. Пассар: Но это же хорошо, что мы не стали умалчивать наши проблемы. Я врач по образованию и хочу сказать: эта катастрофа нам аукнется через 10-15 лет. Уже сегодня мы имеем рост онкологических заболеваний по желудочно-кишечному тракту в национальных селах. То есть там, где нет никакой занятости, а рыба есть, вследствие внутриэтнической потребности ее будут вылавливать и потреблять, какой бы она ни была. Считаю, через годы это откликнется онкологией гематологической и генетическими последствиями.
Г. Новомодный: Вы не совсем правы. Рыба — та пища, которую каждый день есть нельзя, это известно в цивилизованном мире. Даже если она поймана в чистой воде. В ней есть тяжелые металлы и пестициды, особенно в крупной хищной рыбе. И самое безопасное — есть мелкую, короткоживущую рыбку.
Л. Пассар: Существует понятие «определенный этнический обмен веществ»: если для европейца соотношение углеводов, белков и жиров одно, то для северянина — другое. Недаром для коренных народностей Амура потребность в рыбе ежедневная: это веками обусловленный механизм.
С. Белобородько: Мы родились на Амуре, здесь живем и заинтересованы в том, чтобы в реке была рыба, ее можно было ловить, а качество воды оставалось бы стабильным. Нельзя же одновременно говорить о том, что рыбу есть нельзя, и тут же выписывать разрешение на ее вылов! Дело в том, что ситуация меняется с каждым днем — сегодня рыба такая, а через неделю доброкачественная…
Г. Новомодный: Как и вода, кстати. Если помните, на одной из пресс-конференций во время прохождения «пятна» успокаивала собравшихся представитель Роспотребнадзора. Когда журналисты спросили, будет ли она есть эту рыбу, ответила: «Не буду»! Наверно, это и есть «двусторонний подход»? А вот у меня в квартире нет фильтров, я беру воду из-под крана и кипячу. Потому что точно знаю, что вода в Амуре лучше непроверенной воды из всяких «родников» и колодцев. Воду по всем правилам и САНПиНам готовит и подает «Водоканал», и ему следует доверять…
С. Белобородько: Меня вот что удивляет. Во время техногенной ситуации с этим злополучным «пятном» власть сказала: будьте внимательны, воду пить не советуем, начинаем вести водовод с Тунгуски и пр. Но ведь рыбу продавали на рынках, ее пускали в переработку, жарили-коптили и продавали покупателям. Почему?
С. Курносов: Потому что у нас достаточно легко можно получить и ветеринарный сертификат, и удостоверение качества. Хотя при этом содержание фенолов в рыбе никогда не исследовалось. На содержание радионуклидов рыбу проверяют, как на тяжелые металлы и пр. То есть, чтобы выдать сертификат и удостоверение качества, надо иметь соответствующие правила и требования, а в этом вопросе четкости пока нет.
С. Белобородько: Но если получают документы, значит, партия проверенная. Иначе как можно говорить, что рыбу есть нельзя, а лимиты выдают и вылов продолжают? Хотя точно знаю: пользователи стараются на выловленную в пойме Амура рыбу достать любые бумаги! Какие только мы поддельные документы не изымали — и «Новосибирская рыба», и «Карась камчатский» (на Камчатке карась есть, только промыслового лова его нет). Это подрывает экономику края — сахалинскую рыбу, значит, продают по хорошей цене, а амурскую за копейки… Почему? Мы сами себе сказали, что Амур становится «помойкой».
Г. Новомодный: Причем далеко не самой большой «помойкой» в России и в мире…
С. Белобородько: Это точно. Я видел, как на берегах Москва-реки рыбачат, а рыбу не только есть нельзя, даже стоять рядом невозможно. Да возьмите водопроводную воду в московских кранах — и зубы чистить, и умываться ею не отважишься… Считаю, наш Амур не заслуживает такого отношения к себе, какое мы выдаем сегодня.
Г. Новомодный: Мы просто проходим тот путь, который цивилизованные страны давно прошли. Живем на быстро урбанизирующейся реке и скоропалительно сказали себе: «Амур — самая плохая река в мире».
Л. Пассар: Да если бы не поднялся такой ажиотаж, река так и продолжала бы загрязняться. Мы же привлекли внимание к проблеме!
С. Курносов: Согласен. Тем более, что ситуация на Амуре неординарная. Нельзя отрицать, что с Сунгари идет грязный сток — смывы с полей пестицидов и пр. Причем мы не одиноки, мы просто идем «вслед» — вспомните, какое положение было с Волгой. Почему в Тольятти был создан Институт экологии Волжского бассейна? Потому что в водохранилищах была накоплена масса грязи, которую по всей Волге промывали.
А на Амуре уже десять лет назад прослеживалось разложение мышечной ткани у осетров… Значит, правильно, что мы о нашей ситуации говорим и принимаем меры! Но никто ведь не собирается абсолютно запрещать лов в Амуре.
Скажу более: на этот год 112 пользователей получили квоты на вылов лососевых (вообще по Амуру, Охотскому побережью и побережью Татарского пролива занимаются промыслом 207 пользователей, только по Амуру у нас их 80). И ведь никто не отказался получать разрешение на вылов! Очередь была за квотами! Так я вас спрашиваю: разве промысловики станут работать себе в убыток?
Хотя я согласен с Сергеем Денисовичем: наш имидж здорово подорван. Вот вам пример: на базе рыбокомбината в Чныррахе было создано предприятие «Амурский рыбокомбинат». Так они недавно переименовали название, стали называться «Восточный рыбокомбинат». Как вы думаете, почему? Чтобы в названии слово «амурский» не звучало — продать рыбу невозможно!
Г. Новомодный: Правильно, сами творим, не зная что. Ко мне в ТИНРО заходит иностранец, показываем аквариум. Он сочувствует: «Ох, наверное, у вас от амурской воды все рыбы передохли»? Да нет, говорю, наоборот, их стало на 25 видов больше! А в Кие появились раки. Спросите, почему? У них существует грибковое заболевание — эпидемия «чума раков», почти полностью поражающая популяцию, и та вымирает. Помню, лет 20 назад много было раков, потом они исчезли, теперь вот появились. Причем их появление никак не связано с чистотой воды, какая ерунда! Просто эпидемия. Последняя была вызвана, скорее всего, тем, что китайцы в свои рыбные хозяйства завезли американских раков, носителей болезни. И когда таких раков стали разводить в прудах, эту инфекцию и занесли. Затем некоторые особи с повышенным иммунитетом выжили и дали новую вспышку численности.
Насчет численности речных рыб вопрос интересный: ученые до сих пор спорят, причислять ли морских рыб, обитающих в лимане, к амурским или нет. Открыты новые для Амура виды, в последние десять лет множество видов вселено в Амур. В общем-то принято считать, что сегодня в Амуре живет около 125 видов рыб.
С. Белобородько: Причем рыб не только промысловых, много и редких, охраняемых видов — например, окунь-ауха. Да, эта рыба занесена в Красную книгу, и ее даже продают по 250 рублей за килограмм, подают как блюдо в некоторых ресторанах. Почему? Ее стало очень много сейчас, как тех же краснокнижных симы и желтощека. Но и ту, и других крайне сложно вывести из Красной книги. Ввести туда легче, а вот наоборот — увы!.. А если их много, это о чем говорит? О том, что качество амурской воды позволяет им плодиться. Наверное, здесь должны сказать свое слово специалисты, наблюдающие за изменением воды.
Е. Иванова: Мы занимаемся не только мониторингом Амура, но и делаем анализы воды рек, совершенно не касающихся его бассейна. И здесь масса интересного. Посмотрим на характеристику реки Нимелен в районе им. П. Осипенко: содержание железа зимой 4-5 мг в литре, химическое потребление кислорода выше нормы. Значит, там присутствует органика (еще и фенол). В Амгуни — то же самое. Заметьте, все это имеется в горных реках, там нет лишь нефтепродуктов и моющих веществ.
А если посмотрим малые реки Березовая и Черная, то с Сунгари их «чистоту» даже сравнивать нельзя. Нормы превышены в 20, 30, 40 раз!
Г. Новомодный: Хотя даже в них рыба живет! Конечно, в основном эти речки — источник корма для аквариумных рыбок.
Е. Иванова: Наблюдения за составом воды в Амуре ведутся с 1947 года, с 1965 года стали делать анализы по четырем обязательным показателям (наличию нефтепродуктов, меди-цинка, фенолов и моющих средств).
С 80-х годов началось сотрудничество с Китаем по вопросам гидрологического обеспечения, с 2002 г. проводится совместный мониторинг. В последней совместной экспедиции мы делали забор воды напротив сел Пашково, Амурзет, Нижне-Ленинское и Нижне-Спасское.
Наблюдения позволили сделать следующие выводы: до впадения Сунгари резких существенных изменений нет, хотя отклонения есть. По нашему берегу проявляется влияние сбросов наших водохранилищ, по левому четко отражено влияние сбросов, осуществляемых там.
Химический состав воды резко меняется после впадения Сунгари в Амур: здесь уже иная физическая характеристика состава воды, возрастает количество взвешенных веществ (чем дальше от нашего берега, тем концентрации выше), изменяются и другие показатели — разница достигает 16 раз. Затем у Нижне-Спасского (200 км от впадения Сунгари) вода перемешивается, максимальные концентрации сглаживаются, происходит некоторое самоочищение воды. Но дальше сказывается влияние Фуюаня.
А проходя через краевой центр, амурская вода опять же загрязняется, и достаточно сильно. То есть в загрязнение вносят свою лепту обе страны, к тому же надо учитывать гидрологический режим реки, а он то и дело меняется, в результате то появляется, то исчезает запах.
Г. Новомодный: Недавно разговаривал я со старым нанайцем, он вспоминал, что в его детстве рыбу тоже нельзя было есть — такой запах был…
С. Курносов: Однако говорить, что положение безнадежное, нельзя. Меняется водность, меняются показатели загрязненности. Конечно, это отражается на рыбе. Промысел на Амуре ведется, в ближайшие годы, по прогнозам, ожидается хороший возврат осенней кеты. Так что говорить о запрете на вылов в связи с загрязнением, думается, излишне. Тем более, принимаются меры, и даже на международном уровне. Хотя правительственного соглашения по этому вопросу между Россией и Китаем пока нет, предпринимаются все попытки к тому, чтобы оно было. Мероприятия, направленные на оздоровление экологической ситуации на Амуре, дают свои плоды.
Г. Новомодный: Человек зачастую бичует себя за свое якобы пагубное влияние на природу… Есть, конечно, за что. Но не надо так много брать на себя. На самом деле биомасса человека по сравнению с биомассой всей экосистемы мала. То количество органики, которое «сбрасывает» человек, в тысячи раз меньше по сравнению с листопадом, например. Пока меньше, и с этим природа пока справляется. А человек продолжает создавать такие вещества, с которыми ей справиться не под силу — с пестицидами, например. Вот здесь уже следует не просто регистрировать загрязнение — нужно помогать природе.

Записала Наталья ПЛАТОШКИНА. Фото Данилы ЗЕМЛЯКА.

Участники «круглого стола»:
Сергей Денисович Белобородько, руководитель управления Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору по Хабаровскому краю и ЕАО, Герман Владимирович Новомодный, директор Хабаровского филиала ТИНРО-Центра, Любовь Владимировна Пассар, президент краевой Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Елена Григорьевна Иванова, начальник Центра по мониторингу загрязнения окружающей среды гидрометслужбы, Сергей Игнатьевич Курносов, министерство природных ресурсов правительства Хабаровского края, Любовь Михайловна Чухлебова, старший научный сотрудник лаборатории биологии ИВЭП ДВ РАН.