Можно ли было спасти с курска

oleglurie_new

Сегодня очередная годовщина со дня гибели АПЛ «Курск». Тут вот спорят — все ли сделали для спасения 118 моряков? Могли бы, в принципе, спасти «Курск»? Говорят «нет». Врете! Могли бы… Если бы в свое время не уничтожили самих спасателей. Я был среди тех, кто занимался спасением экпижа таких лодок, как «Курск» с глубин значительно больших, чем 92 метра. Там же, в Баренцевом море. Я все рассказал об этом еще в прошлом году. Вот эта информация.

Тогда, 12 августа 2000 года трагически погибли 118 офицеров и матросов атомной подводной лодки «Курск». Сегодня я вновь хочу вернуться к тем страшным событиям 2000 года и рассказать о том, что предшествовало гибели «Курска», и что было потом. Настало время снова взглянуть на произошедшее с «Курском», и еще раз осознать взаимосвязь трагедии с событиями, случившимися задолго до 12 августа 2000 года.

Ложь или незнание?

Я помню все, что тогда говорили о гибели «Курска» всевозможные специалисты, проверяющие и руководящие. Помню до каждого слова, до каждой интонации.

Было очень странно слышать, когда чиновники, адмиралы и прокуроры со скорбными лицами врали о том, что никогда на Северном флоте не было техники, способной поднять выживших моряков со дна целыми и невредимыми. Врали и тогда, когда заявляли, что вообще спасательные работы на такой глубине россиянами никогда не проводились. Причем, врали они и всем нам с экранов ТВ и в прессе, врали журналистам и родственникам погибших, врали в своих докладах президенту страны. Неужели они посчитали, что никто уже не помнит о том, что на Северном флоте еще за пятнадцать лет (!!!) до гибели «Курска» существовала уникальная аварийно-спасательная глубоководная служба. Служба, для которой возможное спасение остававшихся в живых подводников «Курска» было бы обычной работой и заняло бы один день.

В 1981-1984 годах я проходил действительную военную службу на Северном флоте в городе Североморске. Служил в специальной аварийно-спасательной службе Северного флота (сокращенно АСС СФ), корабли которой базировались на 15-м причале Североморска, а также в поселке Дровяное, что сравнительно недалеко от Видяево (место дислокации АПЛ «Курск»). И специфика нашей работы заключалась в оказании помощи атомным подводным лодкам, которые по каким-либо причинам легли на грунт, и экипаж оказался в ловушке.

Но перенесемся в 2000 год к событиям, последовавшим после августовской трагедии. По мнению тогдашнего военно-морского и прокурорского начальства, которое они высказывали после гибели «Курска», нас (моряков АСС СФ) никогда не существовало.

Бывший Генеральный прокурор Владимир Устинов, тогда возглавлявший расследование гибели «Курска», сообщал, что значительная часть матросов и офицеров подводной лодки были предположительно живы всего (!!!) шесть-восемь часов. И соответственно, никакая спасательная служба не смогла бы их спасти в принципе. Ему вторил и тогдашний вице-премьер Правительства РФ Илья Клебанов, утверждавший, что службы, которая смогла бы спасти моряков «Курска», нет, и никогда не было.

Одна из записок моряков «Курска», свидетельствующая о том, что они были живы еще длительное время после взрыва

Но высокопоставленные чиновники Клебанов и Устинов, скажем мягко, были не правы и это подтверждают факты.

Я беседовал с человеком, который попросил не называть его фамилии, потому что его, по мнению российских чиновников, не существует и никогда не существовало в природе. Это старший морской офицер, который в течение десяти лет возглавлял специальное подразделение водолазов-спасателей аварийно-спасательной службы Северного флота, специализировавшееся на оказании помощи подводным лодкам, попавшим в аварийные ситуации. Именно этот человек, как сам, так и в составе команды, погружался на глубину сто двадцать — сто пятьдесят метров и выводил личный состав из подводных лодок, лежащих на грунте. Причем проводил эти операции и в Баренцевом море, и даже в том самом квадрате, где произошла трагическая гибель «Курска». Этот человек — мой непосредственный начальник в период 1981-1984 годов.

То есть мой нынешний собеседник является, по мнению господ Устинова и Клебанова, призраком. Но у меня есть доказательство его абсолютно реального существования. В 1982-1984 годах я лично находился рядом с ним на спасательных судах «Алтай» и «Вл. Трефолев» и собственными глазами видел, как мой собеседник и его команда погружались в пучину Баренцева моря и проводили учебные выводы подводников. Также в моем распоряжении имеются фамилии и адреса других членов водолазного подразделения, которым командовал мой собеседник. Они готовы подтвердить каждое слово своего бывшего шефа. Я даже назову номер «несуществовавшей» войсковой части (АСС «Алтай») в/ч № 39199.

В течение долгого времени после гибели «Курска» я искал этого человека, зная, что только он сможет сказать мне, был ли у моряков «Курска» хоть один шанс выжить. Интервью не получилось, был некий монолог. Итак, монолог человека, который мог бы спасти многих ребят с «Курска». Но не спас. И не по своей вине.

Монолог призрака

«После того как оставшиеся в живых подводники «Курска» поняли, что борьба за непотопляемость лодки бесполезна, что она легла на грунт, часть из них переместилась в кормовой отсек. Они знали, что там есть люк. Через него можно было выйти двумя способами — методом затопления отсека или методом шлюзования через люк. Причем, учитывая все повреждения, могу сказать, что подводники могли выйти на поверхность через этот люк и путем свободного всплытия.

Конечно, некоторые закессонили бы и погибли, не выдержав давления во время всплытия, или стали бы инвалидами, но несколько человек обязательно остались бы живы и здоровы. Поймите, если в нештатной ситуации из ста человек выживает хоть один, это уже хорошо. И еще, говоря о самостоятельном всплытии, хочу добавить, что на каждого подводника имелся полный комплект спасательного оборудования, подготовленный для всплытия с глубины до двухсот метров. Конечно, в девятом отсеке этих комплектов не хватило бы на всех, но они должны были быть там. Об этих спасательных комплектах почему-то упорно молчат. Хотя я допускаю и то, что «Курск» перед самым выходом на последние стрельбы находился в дальнем походе и спасательное снаряжение в момент гибели лодки отсутствовал,о или было заскладировано в одном месте, так как после длительного похода его необходимо проверить, довести до ума.

Гибель десятка моряков, которые могли бы выйти на поверхность через люк в этом снаряжении, лежит на совести того адмирала, который дал команду «Курску» выдвинуться на данные стрельбы, не проверив наличие спасательного комплекта. Вероятно, именно поэтому никто из проверяющих и не заикался о спаскомплектах.

Теперь давайте зададимся вопросом: могли ли мы спасти моряков «Курска»? Отвечаю однозначно: да, могли. Пусть не всех, но многих. Расскажу немного о нас. Аварийно-спасательная служба Северного флота представляла в 80-х годах уникальное явление, она была единственная в своем роде. Такие суда 27-го проекта, как СС «Алтай», СС «Трефолев» и СС «Бештау», могли оказать помощь «Курску» и спасти значительную часть экипажа подводников. На каждом из трех кораблей служили по 30 водолазов-глубоководников и имелся полный комплект оборудования. Мы проводили боевые учения и выводили людей из настоящих лодок. Я лично выводил экипаж с глубины 120 метров. Мои водолазы всегда, я подчеркиваю, всегда находились в тридцатиминутной боевой готовности к выходу в море и погружению на 160-200 метров для спасения плавсостава.

И еще немаловажный факт. В 80-х годах наша служба постоянно обеспечивала стрельбы атомных подводных лодок, находясь «в точке», то есть в непосредственной близи от атомохода. И если бы нашу службу не уничтожили, то мы, само собой, находились бы возле «Курска». Какие были бы наши действия в ситуации, случившейся с этой подводной лодкой? Они отработаны до мелочей. Итак, давайте просчитаем по времени.

В течение часа штаб уже знал о трагедии на «Курске». Нашим судам необходимо было закрепиться «на бочках» в точке над лодкой — это заняло бы еще два часа. После «идут» водолазы в спасательном колоколе, который рассчитан на десять человек спасаемых и двух операторов-водолазов. За несколько спусков мы выводим на свои корабли и помещаем в барокамеры двадцать-тридцать, может, даже и сорок оставшихся в живых подводников. Также возможно было спасать людей и без колокола, их могли выводить на поверхность сами водолазы. Такие приемы были также нами отработаны и неоднократно проверены в действии. Глубина-то совсем небольшая — 104 метра минус тридцать метров сама лодка, итого получается семьдесят четыре- семьдесят два метра. Это же элементарно для моих ребят. Вся операция вывода подводников занимает около трех часов. Итого получается, что мы бы затратили на спасение оставшихся в живых моряков «Курска» не более 5-6 часов, а значит, какая-то, и, я думаю, немалая, часть подводников была бы спасена.

И еще. Если, как утверждают специалисты, кормовой люк заклинило, то и это для нас не преграда. Наша водолазная аварийно-спасательная служба располагала уникальным оборудованием для резки металла под водой на больших глубинах. На вскрытие люка мы тратили не больше 20-30 минут. Тем более что мы неоднократно отрабатывали эту операцию и знали именно те точки, где нужно было производить резку металла. Так что единственной службой, которая могла бы спасти оставшихся в живых подводников, была водолазная аварийно-спасательная служба Северного флота. Мы как-то выводили экипаж подводной лодки, находящейся на грунте. Там погибли 16 человек из плавсостава, который составлял более 120 моряков. А это серьезный результат.

Но вы можете задать вполне резонный вопрос: а где была эта служба в момент гибели «Курска»? Отвечу: в конце 80-х и начале 90-х ее просто развалили и уничтожили «за ненадобностью». Самый дурацкий аргумент уничтожения водолазного подразделения АСС был следующий: пока никто серьезно не тонул, так зачем же тратить деньги на вашу службу?

Единственное в своем роде спасательное оборудование было распродано за копейки либо списано на металлолом. Так, легендарный СС «Алтай» сейчас лежит на 65-метровой глубине возле Североморска. Его в начале 90-х списали и продали какой-то фирме, которая и загубила этот корабль. СС «Трефолев» и СС «Бештау» также списаны и проданы различным частным фирмам. А судно «Карпаты», которое могло поднимать с глубины груз до 800 тонн (!!!), зачем-то переправлено на Балтику и на момент гибели «Курска» стояло на вечном приколе у причала в Кронштадте.

Кто же устроил эту катастрофическую распродажу и уничтожение единственной на флоте аварийно-спасательной водолазной службы? Есть такой человек. Я не могу назвать его фамилию. На это есть ряд причин, в том числе и собственная безопасность».

Вместо послесловия

От себя добавлю некоторые статистические данные и факты, а выводы лежат на поверхности.

В 1945-1990 годах ВМФ СССР получил 310 спасательных судов, включая две не имевшие тогда аналогов в мире спасательные подлодки (СПЛ) проекта 940 «Ленок». На момент гибели «Курска», на вооружении управления поисковых и аварийно-спасательных работ (УПАСР) ВМФ осталось всего лишь 23 спасателя, среди которых был даже один, построенный… в 1915 году. Кроме того, все суда были разбросаны по различным флотам, от Черноморского до Тихоокеанского. С 1991-го по 2001 год в состав ВМФ не вошел ни один новый спасатель, но при этом было списано почти 40 судов, включая две спасательные подлодки и уникальные АСС «Алтай», «Трефолев» и «Бештау», которые, вероятно, могли бы спасти часть экипажа «Курска».

Спасательное судно «Алтай». В 1993 году списано и затоплено. За ненадобностью…

Спасательное судно «Карпаты». На момент гибели «Курска» находилось на вечном приколе в г. Кронштадт

Аварийно-спасательная служба Северного Флота. 80-е годы. Этой службы якобы никогда не существовало.

В этот мрачный период развала аварийно-спасательной службы управление поисковых и аварийно-спасательных работ (УПАСР) ВМФ возглавлял контр-адмирал Геннадий Верич. Я думаю, что именно об этом человеке и говорил начальник подразделения водолазов-спасателей и мой бывший командир.

PS. Сейчас ситуация, к счастью, изменилась. После гибели «Курска» были закуплены и поставлены на флоты телеуправляемые подводные аппараты «Тайгер», «Фалькон», «Обзор-150», «Веном», предназначенные для поиска и обследования подводных объектов, находящихся на грунте, а также для различных подводно-технических работ. Сейчас в аварийно-спасательных службах флотов работают высококлассные водолазы-глубоководники, полностью обеспеченные необходимой техникой. Но все нынешние достижения не вернут жизни тем подводникам «Курска», которых могли бы спасти специалисты аварийно-спасательной службы Северного флота.

<input … >

Источник

«Спасти людей или сохранить лицо». 20 лет со дня гибели подлодки «Курск»

20 лет назад в Баренцевом море затонула подводная лодка «Курск». Все 118 человек экипажа, находившиеся на борту, погибли. За прошедшие годы появилось множество версий о том, что послужило причиной катастрофы, но до сих пор нет окончательных ответов на многие вопросы, которые возникли в те трагические августовские дни.

Командир атомной подводной лодкой ВМФ «Курск» Геннадий Лячин.

Атомная подводная лодка «Курск» затонула 12 августа 2000 года во время учений в Баренцевом море. По официальной версии, АПЛ «Курск» погибла из-за взрыва торпеды во время подготовки к учебной торпедной атаке. Неофициальных версий взрыва в торпедном отсеке несколько — одни эксперты говорят, что подлодка могла торпедировать сама себя учебной подводной ракетой, другие — о возможной атаке со стороны американской подводной лодки, третьи — о возможном столкновении с иностранной подводной лодкой, есть версии о столкновении с миной времен Великой Отечественной войны и даже о случайном попадании боевой ракеты, выпущенной с атомного ракетного крейсера «Петр Великий». Капитан 1-го ранга Игорь Курдин, автор книги «Курск». 20 лет спустя. Тайны, скрытые под водой», считает, что и сегодня нельзя с абсолютной точностью сказать о причинах гибели «Курска», но официальная версия представляется ему наиболее вероятной.

Это техногенная катастрофа, вызванная неисправностью толстой торпеды

— От чего погиб «Курск», точно не знает и знать не может никто. Буквально месяц назад вышла в свет моя книга, в ней я остановился только на двух версиях, потому что только они имеют право на существование. Во-первых, это официальная версия, которой я и сам придерживаюсь: это техногенная катастрофа, вызванная неисправностью толстой торпеды, ее взрывом в четвертом торпедном аппарате. Взрыва этой торпеды никто не отрицает. Я не мог не сказать в своей книге еще об одной версии — что первопричиной взрыва могло быть внешнее воздействие. Это либо столкновение с иностранной подводной лодкой, либо торпедная атака «Курска» иностранной подводной лодкой. Авторы этих версий — толковые эксперты, профессора, доктора наук, специалисты в области торпедного вооружения Военно-морского флота. Они предоставили в мое распоряжение аналитические материалы, технические подробности, вполне обоснованно рассказали о своей версии. Но я с ней не согласен, потому что, во-первых, неоднократно в период холодной войны происходили столкновения наших и американских и других иностранных подлодок, и никогда они не приводили к тяжелым последствиям. Во-вторых, лодки — это очень прочные корабли, а лодки под водой, тем более когда они под перископом, как «Курск», очень хорошо маневрируют.

Еще иногда говорят, что американцы разрабатывали компьютерную систему, которая выполняет контратаку подводной лодки. Но разработка этой системы была начата только в 2003 году, а в 2000 году ее еще не было. И начав разработку в 2003 году, через 8-9 лет американцы ее прекратили, посчитав, что она неэффективна. Поэтому говорить о том, что по «Курску» стрелял компьютер, это не очень научная фантастика. Да, в районе учений были американские лодки «Мэмфис» и «Толедо», мы знали, что у них на вооружении были торпеды МК-48, но никаких признаков торпедной атаки, попадания торпеды все-таки обнаружить не удалось. Хотя я знаю, что и спасателям, и специально подготовленным подводным аппаратам была поставлена задача — во что бы то ни стало найти признаки нахождения иностранной подводной лодки вблизи «Курска». Они, как они мне сказали, носом землю рыли, потом уже и «Миры» туда пришли, глубоководные аппараты, все искали признаки иностранной подводной лодки, но так ничего и не нашли. Есть высказывания адмирала Михаила Моцака (с мая 1999 года — начальник штаба, первый заместитель командующего Северным флотом. После катастрофы лишился своего поста вместе с командующим Северным флотом адмиралом Вячеславом Поповым и рядом других высокопоставленных офицеров флота. 18 декабря 2001 года уволен в запас по собственному желанию. — СР), который в 2013 году сказал, что якобы были найдены следы краски на корпусе, но, кроме слов адмирала, ныне покойного, реальных доказательств этому не было. И когда говорят про американскую торпеду… Вот мне один адмирал грамотно сказал: «Какой смысл в 2000 году американцам было атаковать «Курск», чтобы его утопить и поставить мир на грань Третьей мировой войны?» Мы же тогда делали все, что нам говорили американцы: резали самые новые лодки, самолеты, мы снимали с вооружения самое эффективное наше оружие. Зачем им было топить «Курск»? Поэтому я не верю ни в торпедную атаку, ни в столкновение. Все остальные версии не имеют под собой вообще никаких оснований, поэтому я их даже не рассматриваю.

Рабочие дока ПД-50 приближаются к боевой рубке подводной лодки «Курск».

— А почему вы все же не допускаете, что «Курск» мог быть подстрелен учебной ракетой с крейсера «Петр Великий»?

— Потому что тогда из нескольких тысяч человек, участников этих учений, и в первую очередь из экипажа «Петра Великого», за 20 лет кто-нибудь обязательно проговорился бы. Невозможно заткнуть рты всему экипажу. А стрельба ракетой, торпедой, даже артиллерией — это не один человек, в этих стрельбах участвует весь экипаж. Я встречался с членами экипажа, начиная от командира и кончая матросами «Петра Великого», и никто этого не подтверждает.

— Говорят, что взорвавшаяся торпеда вообще была из серии, признанной опасной и отозванной, и только одна торпеда осталась на «Курске», почему?

— Эта торпеда была изготовлена на машиностроительном заводе имени Кирова в Алма-Ате, она была учебная, но вместе с ней в этой партии было изготовлено 10 торпед — 9 боевых и одна учебная, без боеголовки. В ходе эксплуатации на Северном флоте выяснилось, что в этой серии у четырех торпед из 10 обнаружились неполадки по сварным швам. И было принято решение отозвать всю серию обратно на завод-изготовитель, произвести слив компонентов топлива, переварить эти сварные швы. Но отозвали боевые торпеды, а учебную не отозвали, и около десяти лет она хранилась на складе торпедно-технической базы, ни разу на подводную лодку не выдавалась, ни разу ею никто не стрелял. При подготовке и погрузке этой торпеды на «Курск» ни падений, ни ударов не было, внешних протечек тоже не наблюдалось. Но когда ее начали готовить к погрузке, потом погрузили на тележку, потом привезли на пирс, потом краном погрузили на лодку, в этот момент торпеда, которая 10 лет лежала, начала испытывать определенные нагрузки, динамические и статические. И возможно, когда ее уже загрузили в торпедный аппарат, вот этот шов разошелся и она потекла. Что и привело к ее последующему взрыву. У этой серии были выявлены не только протечки по швам, там еще обнаружились прокладки и электроразъёмы, которые выслужили свой срок эксплуатации и должны были быть заменены. Скорее всего, такая неисправность могла возникнуть и в этой учебной торпеде.

— То есть все-таки есть вина тех, кто не проследил, кто был обязан ее обновить?

— Я считаю, что да. Те, кто готовил эту торпеду, кто принял решение о выдаче ее на «Курск», они должны были ее, безусловно, отправить с остальными боевыми торпедами на завод на доработку или как минимум на проверку.

— Эти люди понесли наказание?

Норвегия, Великобритания, Франция, США и другие страны предложили помощь в проведении спасательной операции

— Нет. Потому что их ошибочные действия напрямую не связаны с гибелью подводной лодки — так посчитало следствие. Но через 16 месяцев после гибели «Курска», когда его уже подняли, в декабре 2001 года генеральный прокурор, на тот момент товарищ Устинов, доложил президенту предварительные результаты следствия. И в этот же день, в начале декабря 2001 года Путин принял решение о кадровых изменениях в составе Военно-морского флота, в первую очередь Северного флота. И уже через три часа был подписан указ, как мы его называем, расстрельный список из 16 человек. Но начальник Генерального штаба и главком ВМФ Куроедов, выйдя от президента, сказал: «Да, люди будут наказаны за упущения в боевой подготовке». Они не сказали журналистам сразу, что именно за «Курск», и это опять породило массу слухов, сплетен и домыслов. А я нашел высказывание президента, он сказал, что кадровые решения приняты именно по факту гибели «Курска».

— Вопрос о спасении моряков — самый больной. Все-таки если бы вовремя и согласились на помощь норвежцев, можно было еще спасти экипаж?

— Даже Господь Бог не ответит на этот вопрос. Но в своей книге мне удалось собрать материалы, которые говорят о том, что в первые же дни не только Норвегия, но и Великобритания, Франция, США и другие страны предложили помощь в проведении спасательной операции. Однако мы эту помощь не приняли в первые дни. Есть официальное обращение Министерства иностранных дел, и есть официальный ответ посла России в Брюсселе, где расположена штаб-квартира НАТО, где говорится: «Нам помощь не нужна, мы справимся своими силами». И помощь была принята только спустя несколько дней, в оказании ее участвовали Великобритания и Норвегия со своей спасательной подводной лодкой «ЛР-5» и водолазами-глубоководниками. Потому что наши аппараты «АС-32», «АС-34», «АС-36» были ничуть не хуже английской спасательной лодки «ЛР-5», только у нас были просроченные аккумуляторные батареи. Вообще, эти аппараты практически никогда не отрабатывались в подобных ситуациях, и их экипаж не имел опыта проведения подобных операций. А водолазы-глубоководники на тот момент на Северном флоте вообще отсутствовали, потому что спасательные суда, которые должны обеспечить их работу, были списаны и выведены из состава Военно-морского флота. Поэтому когда норвежские водолазы опустились на корпус «Курска», если не ошибаюсь, это произошло через семь дней после катастрофы, то спасать уже было некого (20 августа к спасательным работам было допущено норвежское судно Seaway Eagle, водолазы которого смогли вскрыть кормовой аварийно-спасательный люк АПЛ на следующий день. — СР).

Боевая рубка российской атомной подводной лодки «Курск» (К 141) была обнаружена на свалке металлолома, 27 марта 2009 г.

— То есть должны были принять помощь в этой ситуации, раз сами были не готовы?

В мирное время принимать помощь от любых государств для спасения своих подводников не зазорно, а просто необходимо

— Да, должны были. Потому что в мирное время принимать помощь для того, чтобы спасти подводников, не зазорно. И в 2003 году при аварии батискафа «АС-28» на Тихоокеанском флоте такая помощь была запрошена и немедленно принята. И семь человек экипажа были спасены при помощи английских спасателей, которых на Тихий океан доставили специальным самолетом. Я думаю, что мы все же сделали правильный вывод: в мирное время принимать помощь от любых государств для спасения своих подводников не зазорно, а просто необходимо.

— У многих сложилось впечатление, что в тот момент наши власти, и Путин в том числе, не оценили вовремя масштаб трагедии.

— Проводя исследования в течение 20 лет, особенно в последние годы, я убедился, что Путина дезинформировали о реальном состоянии флота, о реальной обстановке на месте катастрофы «Курска», и тем более о реальных возможностях наших спасательных сил и средств. Я уверен, что это была дезинформация, ему недоговаривали того, что на самом деле происходило. Я даже испытываю уважение к Путину за то, что он все-таки приехал в Видяево. Ведь оказывается, когда министр обороны докладывал ему об обстановке, Путин сказал, что готов вернуться в Москву и поехать на Северный флот, но министр обороны посоветовал ему не делать этого. Потому что «и так все делается для спасения подводников, и в вашем присутствии нет никакой необходимости». Говоря по-детски, Путина подставили. Он потом поехал в Видяево и провел очень тяжелую, непростую встречу с родственниками. Я говорил и тогда, и сейчас с этими людьми. Да, Путин туда поехал и вел себя достойно. А сейчас валить на него, что он того, сего не сделал… Да он тогда всего сто дней у власти был.

— Что самое главное мы должны сегодня знать и помнить о той катастрофе?

Надо помнить о погибших и заботиться о том, чтобы такие трагедии больше не повторялись

— Безусловно, какие-то выводы из катастрофы «Курска» и Военно-морской флот, и руководство страны сделали. Несоизмеримы условия, которые были 20 лет назад, и те, которые на флоте сейчас. Выросли зарплаты подводников. Если командир того же «Курска» получал 20 лет назад 6 тысяч рублей, а водитель троллейбуса в Петербурге получал 18 тысяч, то сейчас командир атомной подводной лодки получает 250 тысяч; матрос-контрактник, а других сейчас на лодках нет, получает на Северном флоте со всеми надбавками от 70 тысяч рублей. Решены проблемы жилья для военнослужащих. Благоустроены базы подводных лодок, в первую очередь в Видяево, на Камчатке. И теперь офицер, увольняющийся в запас, не может быть уволен, если он не обеспечен жильем. Да, мы начали строить подводные лодки четвертого, скоро будет и пятое поколение подлодок, их еще не так много, но они уже есть, и они в строю. Меня больше всего радует то, что когда проектировался только «Курск», это был проект «Антей», то его генеральный конструктор Игорь Леонидович Баранов заложил в него так называемый модернизационный запас, что означает, что через 10-12 лет лодка в ходе ремонта получает новое ракетное и торпедное оружие, новое радиоэлектронное вооружение и многое другое. Потому что прочный корпус лодки толщиной 50 миллиметров служит очень долго, и если менять оборудование, оружие на более современное, это будет гораздо дешевле, чем проектировать и строить абсолютно новый корабль. Поэтому подводные лодки класса «Антей» до сих пор остаются в строю и находятся в составе Северного и Тихоокеанского флотов. Единственное, что у нас отстает, это аварийно-спасательное обеспечение подводных лодок. К сожалению, за 20 лет мы построили только один новый, современный спасатель подводных лодок — это «Игорь Белоусов», который сейчас находится на Тихоокеанском флоте. Хотя изначально предполагалось строительство четырех таких спасателей, по одному на каждый из флотов России. К сожалению, три других даже еще не запланированы и не заложены, и неизвестно, когда они будут. Да, есть такие спасатели, как «Михаил Рудницкий», они прошли ремонт и модернизацию, однако строить новых спасателей необходимо. Вот мы гордимся, что у нас до сих пор в строю спасательное судно «Коммуна» на Черноморском флоте, оно 1915 года постройки, то есть ему уже более ста лет. И оно в строю, но, согласитесь, столетний спасатель — это уже… на пределе. Строительство спасательного флота должно идти параллельно развитию подводного, — говорит Игорь Курдин.

Торжественная церемония в Видяево, недалеко от Мурманска, на базе атомной подводной лодки Курск.

То, что спасательный флот в России развивается медленно, не удивляет президента фонда «Республика», декана юридического факультета Северо-Западного института управления РАНХиГС (Российская академия народного хозяйства и государственной службы) Сергея Цыпляева.

— Когда мы говорим о катастрофах, тут самое главное — правильные выводы, чтобы это больше не повторилось. Отсутствие мощного спасательного флота говорит о том, что мы по-прежнему не считаем человека главной ценностью и не извлекаем из трагедий правильных уроков — мы уверены, что больше этого не произойдет. Дай Бог, конечно, но для этого надо серьезно работать, и отсутствие такой работы говорит об отсутствии правильных выводов — значит, мы их не извлекли. Значит, потом опять придется оплачивать свою беспечность кровью.

— Всем запомнилась реакция Путина на гибель «Курска», его знаменитое «она утонула». Вы согласны с Игорем Курдиным, который винит в этой реакции не самого Путина, а тех, кто ему, возможно, неверно докладывал обстановку?

— Конечно, это было самое начало публичной политической карьеры Путина, может, у него и правда не хватило политического опыта и человеческого характера. Да, при попадании в американское телевидение — почти как в стан врага — хотелось иметь несгибаемый вид, железный и непоколебимый. Это, конечно, старые рефлексы. Да, человеческая реакция в таких вещах очень важна — но по ней и узнаются великие политики, в частности, по умению правильно реагировать на трагедии. Такая реакция говорит о внутренних приоритетах, а застегнутость на все пуговицы сегодня в публичной политике работает плохо. Ну, и с организацией у нас вечная проблема — никто не считает на два-три шага вперед, это особенность нашей выучки, наших технологий, привычек и склонностей. Я думаю, что главный урок гибели «Курска» и состоит в том, что надо помнить о погибших людях и заботиться о том, чтобы такие трагедии больше не повторялись. Но для этого придется переломить давнюю российскую традицию пренебрежения к человеческой жизни. И, наконец, хотелось бы, чтобы мы стали более взрослой нацией и не боялись окружающего мира. Мы почему-то постоянно всего боимся, это характерно для детей. Надо выйти из режима осажденной крепости, в котором мы чувствуем себя так комфортно, — потому с этим как раз связаны вопросы о том, можно ли принять чужую помощь, как к ней относиться. Прежде всего надо помнить про человеческие жертвы. Такая трагедия показывает, насколько общество сплоченно, человеколюбиво и какие у него приоритеты: спасти людей или сохранить лицо.

Источник