Можно ли было сохранить ссср кратко
Содержание статьи
Так можно или Ð½ÐµÑ Ð±Ñло ÑÐ¾Ñ ÑаниÑÑ Ð¡Ð¡Ð¡Ð ?
Две точки зрения.
На вопрос «Можно ли было сохранить СССР?» существует две позиции.
1. Союз сохранить было нельзя, так как в составе СССР стоящая на интернациональных социалистических позициях Россия дотировала союзные республики, в результате чего получилось так, что сама она жила хуже, а республики лучше, но хотели всё больше, и когда Россия больше не смогла наращивать дотации, Союз распался, потому что никто больше не хотел так жить — ни россияне, ни прочие республиканцы. Чтобы от такой модели отказаться, надо было изменить глобальные цели государства: отказаться от социализма и начать вводить капитализм. Россиянам центральной полосы России действительно надоело ездить за колбасой в Москву и с завистью смотреть на южан, где со снабжением было гораздо лучше, а жителям республик надоело получать то пособие, которое они получали, и они возмечтали о большем. В частности, свой ресурс они видели в своём географическом положении, которое можно было выгодно продать Западу для организации антироссийских плацдармов. В чистом виде такая политика выразилась на Украине, в Прибалтике и в Грузии. Все прочие заняли промежуточную позицию в зависимости от ситуации. Так, Киргизия сначала шла по этому же пути, а потом, после угрозы прекращения существования, отчасти вернулась к отношениям с Россией.
Казахстан успешно балансирует между про-и антироссийскими действиями. Во всех прочих бывших республиках очень сильны прозападные антироссийские группы. Антиросийские именно постольку, поскольку именно Россия есть главный инициатор создания «Союза нерушимого». Прозападные группы существуют там именно потому, что их деятельность поддерживается Западом, не заинтересованным в восстановлении никакой новой формы Союза. Но самая сильная антисоюзная группа находится в России и она у власти. Эта группа понимает, что прекращение субсидирования республик и развал Союза действительно позволило ключевым социальным группам в России повысить потребление. С учётом приватизации это повышение потребления, достигнутое даже за счёт ухудшения безопасности геополитических позиций России и обнищания прочей массы её населения, стало главным фактором политических решений, направленных на недопущение даже мысли о возможности восстановления Союза в формах, отличающихся от чего-то больше, чем просто торговый союз.
2. Союз сохранить было можно, так как общая территория, традиция общежития народов, система кооперационных хозяйственных связей и транспортных коммуникаций позволяла использовать это преимущество для создания единого общего рынка, на котором достаточно было всего лишь увеличить коммерческие свободы производителям, включая защиту частной собственности, реформу цен и унификацию налоговой политики. Одним словом, нужны были лишь структурные реформы целого, а не его уничтожение. На такой позиции сегодня стоят многие государственники, включая Путина, который, будучи актикоммунистом и антисоветчиком, то есть отвергая идейно-смысловой стержень СССР, в то же время назвал распад СССР величайшей геополитической катастрофой ХХ века. Есть много людей, считающих возможным и полезным сохранение формы СССР при изменении его содержания. Такой Союз Антисоветских Капиталистических Республик.
Так быть или не быть?
Не быть. На сама деле с отказом от социализма сохранить СССР в любом ином виде было невозможно.
Стержнем советской системы была коммунистическая партия, КПСС. Её филиалы в союзных республиках в виде республиканских компартий были рёбрами жёсткости всей системы и её ключевыми звеньями. Устранение КПСС из ядра союзной политической системы обрушивало всю систему, так как региональные политические элиты из монолита моментально превращались в конкурирующие группы со своими интересами, противоречащими интересам других групп. Возник конфликт интересов «Центр — республики» и «Одни республики» — «другие республики». Пример — РСФСР и все прочие республики против СССР, Россия против Украины, Латвия против России, Армения против Азербайджана, Грузия против России и Армении. Внутри республик начались такие же конфликты с национальными регионами. Например Грузия против Абхазии, Россия против Чечни и Татарстана, Крым против Украины, Приднестровье против Молдавии. В Средней Азии всплыли задавленные клановые войны землячеств. Вчерашние кооперационные звенья стали конкурентами. Если в Союзе успех одного был успехом всех, то при отсутствии Союза успех одного автоматически означал неудачу другого. Был запущен нужный Западу механизм перманентного воспроизводства конфликта интересов. Такая ситуация в истории всегда решалась путём военных действий: кто побеждал, тот и диктовал условия общежития. Россия, проводя политику подъёма национальных окраин за своё счёт, добилась неспособности удерживать их дальше в своей сфере влияния. Экономический, военный и политический механизмы воздействия оказались последовательно разрушенными.Самое обидное — в результате многолетних усилий самой России, стремившейся развить окраины до своего уровня.
Кощеева игла СССР.
Смена строя и устранение КПСС из ядра политической системы невозможно было заменить ничем другим. Всякая демократия влекла не просто многопартийность, но многопартийность исключительно местную. Общесоюзной консолидирующей партии, стоящей на буржуазных принципах, создать было невозможно в принципе. Так как местные элиты вынуждены были консолидировать население вокруг задачи сохранения их власти и укрепления свалившейся на них государственности, то они не могли опираться ни на какую иную консолидирующую идею, кроме местного национализма. Именно этим объясняется мгновенное перерождение оказавшихся у власти в республиках бывших высших функционеров КПСС. Каждый теперь был сам за себя и республики активно начали процесс буржуазно-националистического партийного строительства с учётом интересов прежде всего своих, республиканских элит. А так как эти интересы мгновенно вошли в конфликт с интересами соседей, то ничего надёжнее для предотвращения воссоздания единого Союза придумать было просто невозможно. Логика капитализма переворачивала с ног на голову всю пирамиду потребностей жителей республик бывшего СССР. Теперь они становились конкурентами на глобальном рынке. Самыми главными врагами тут стали Россия и Украина. Они имели сходную структуру производства, одинаковый общественный продукт и потому на внешнем рынке оказались торговыми врагами, предлагая там одну и ту же продукцию металлургии, авиастроения или то же зерно. Если учесть, что все бывшие республики, в первую очередь сама Россия, встроились в долларовую финансовую систему, то никакой основы для сохранения Союза в таких условиях быть просто не могло. Украинская элита неспроста всячески дистанцируется от российской, ибо обе они выступают в роли холопов, конкурирующих за внимание одного господина. Украинцы справедливо указывают россиянам, что они сами стремятся на Запад и потому не имеют права отказывать в этом стремлении украинцам. То же самое россиянам говорят и грузины. Самое смешное и обидное, что они правы. В мире, где все стремятся стать «любимой женой» султана, война жён в гареме вполне оправданное и нормальное явление. Хочешь иметь свой гарем — сам становись султаном. Но нельзя быть и женой султана, и султаном одновременно. Это нонсенс.
Кризис СССР начался с кризиса самой КПСС. Кризис КПСС же начался с кризиса её верхушки. Поскольку КПСС была выстроена на жёсткой дисциплинарной основе, никакое самоочищение внутри КПСС было невозможно. Когда лидеры КПСС решили отменить саму КПСС, внутри КПСС было некому голосовать против этого. Дошедшая до абсурда лояльность конформистов в партии привела к тому, что они добровольно подписали себе смертный приговор, а потом добровольно привели его в исполнение. Спасти СССР в такой ситуации не мог никто. И потому СССР погиб. Погиб безвозвратно, так как никогда больше не повторятся те условия, которые привели к его возникновению. А другие условия приведут к другим результатам.
Путин, придя к власти и увидев, что «всё украдено до нас» (в плане возможностей некой консолидации бывших республик вокруг России), поставил задачу использовать те возможности, которые даёт капиталистическая действительность. Даёт она, конечно. очень мало, но что-то даёт. Что эти за возможности?
Шансы буржуазной России.
Буржуазная Россия вынуждена встраиваться в чужие проекты. ВТО, МВФ, Вашингтонский консенсус, Шёлковый путь. Даже внутри ЕАЭС за основу отношений взяты правила ВТО.
Без одобрения условных Ротшильдов Россия выбирать проекты не хочет. Не хочет потому, что не может. Россия старается не хотеть того, чего нельзя сделать. Нельзя противопоставлять себя центрам силы — и Россия идёт к ним на поклон. Да, при этом она капризничает в меру возможного. Но так ведут себя все вассалы. И Европа капризничает, и даже Китай. Россия что, особенная? Это для ура-патриотов она особенная, а для хозяев мировой игры она точно такая же, как все. Вассал не хуже и не лучше прочих. Поэтому Путин изо всех сил старается не мочиться против ветра, хотя, пардон, направление струйки не всегда совпадает с тем, что хотят сеньоры. Но так делают все. Слуги, служа господам в целом, всегда могут где-то упрямиться и выторговывать себе мелкие поблажки. Россия накапливает такие поблажки и терпеливо ждёт, когда хозяин под влиянием внешних процессов станет слабее. Тогда можно изменить условия служения — вплоть до превращения из вчерашнего слуги в равного партнёра и даже в старшего лидера. Но при этом всегда ни в коем случае не выходить за грани допустимого. Исторические реванши Германии, Японии, Южной Кореи и Китая тому пример.
Путин сейчас едет в Пекин, где будет убеждать Китай и Запад в том, что Россия сможет предложить им что-то интересное как транзитная территория. Но при этом Россия просит разрешить ей быть старостой в бывшей советской деревне. Жителям этой деревни староста предлагает посредничество в отношениях с главным хозяином и свою помощь в защите от внешних набегов. От всяких там ИГИЛов и прочих бандитов. Это нормальная и правильная тактика. В истории Александр Невский даже братался с ордынскими ханами — ради возможности пережить трудные времена и дать возможность Орде сгнить, а потомкам в России построить свою могучую империю.
Всем в мире очевидно, что Россия гибко и хитро взялась за восстановление своей империи. Поэтому Запад и всполошился. Это будет другая империя, которой Россия ещё не знала. Империя как часть коалиции других империй: Китай, ЕС, США. Пока она встраивает свой проект в чужие проекты — и тем самым накапливает приобретения. Крым, Донбасс, Сирия. На пороге раздел Украины — наподобие раздела Польши. Отвоевав часть Украины, Россия потом отвоюет остальное. Время и камень точит. Но главная задача России — источники финансирования. Откуда брать капитал на развитие — вот та задача, которую Россия решает в ходе сложной многоходовой шахматной партии.
Из всего вышесказанного видно, что сохранить СССР было нельзя. Что бы ни говорили по этому поводу те, кто по нему испытывает ностальгию. СССР — слишком яркий цивилизационный феномен, чтобы им не восхищаться и о нём не сожалеть. Так европейцы много веков сожалели о распаде римской империи. Даже Священная римская империя германской нации Оттона I, будучи совершенно новым государством, просуществовавшим 8,5 столетий, назвалась в честь ушедшей в прошлое Римской империи. Причём король франков Оттон был уверен, что он именно восстановил Римскую империю и империю франков Карла Великого, который тоже стремился к восстановлению Римской империи. Карл не успел, Оттон довершил его работу. Такие вот фантомные боли ушедших империй в империях новых.
С СССР будет точно так же. Путин, как Оттон I, начал процесс строительства того, что многие называют СССР 2.0 . Нынешнее жалкое состояние России и её элит не имеют для этой цели никакого значения. Всё меняется. Цель поставлена и элиты будут подбираться под неё. Не сейчас, так позже. Естественно, никаким СССР тут и близко не пахнет. Это очередная форма организации пространства Россией вокруг себя. Не нужно абсолютизировать формы — они исторически преходящи. Русь, Российская империя, СССР, ЕАЭС, что-то другое, пришедшее на смену. Главное — не форма, а содержание.
В нашем случае содержание — это воля нации к историческому существованию и оформлению пространства вокруг себя на тех принципах, которые она считает важнейшими. Такими важнейшими, что ради них готова умирать сама и убивать других. То есть готова за них воевать и терпеть лишения. Только такие народы и страны имеют великое прошлое, трудное, но великое настоящее и не менее трудное, но не менее великое будущее.
Источник
Можно ли было сохранить СССР: вспоминает Михаил Горбачев
В редакции «Времена» издательства АСТ выходит книга Михаила Горбачева «Остаюсь оптимистом» — мемуары последнего генсека СССР, ответственного за перестройку, разрушение Берлинской стены и окончание холодной войны. «Афиша Daily» публикует главу «Я боролся за единое государство».
Союз был нужен, но реформированный
В годы перестройки мы пришли к обоснованному выводу, что возникли противоречия, и что старая форма Союза уже не отвечает потребностям страны. У центра не хватало возможностей следить за всем и все самим делать и указывать: у республик появился свой народно-хозяйственный комплекс, выросли свои элиты. Вот тут-то и обнаружился перекос. Мы понимали, что без реформы и модернизации как экономической, так и политической системы, и системы управления дальше развиваться не сможем. Я был уверен, что у центра должны остаться только те полномочия, которые союзный уровень реально мог потянуть. Значит, Союз надо было реформировать, децентрализовать… Но не разрушать!
Мы понимали, что нас поджимает время, мы готовили новый Союзный договор, но и его противники понимали, что завтра будет поздно. С одной стороны, нельзя было допустить, чтобы демократия превратилась в «раздрай». Огромных усилий потребовала подготовка экономической антикризисной программы, ее разрабатывали не несколько десятков «умников», а ученые многих НИИ, и главное — представители всех республик, в том числе на уровне зампредсовмина. Только дураки могли все это сорвать. Был готов и проект договора, и антикризисная программа, которую поддерживали все республики, подчеркиваю — все республики, в том числе и прибалтийские. Я был уверен, что никто не полезет ломать все это. Но…
Конечно, сорвать процесс демократизации пытались и раньше, и свалить Горбачева не один раз пытались. Я видел эти попытки, и все сделал для того, чтобы они провалились. Для меня было полной неожиданностью, когда в декабре 1990 года на съезде народных депутатов председательствующий Анатолий Лукьянов дал слово не известному никому ранее депутату Сажи Умалатовой, причем сразу после открытия съезда, и она поставила вопрос о недоверии Горбачеву. Съезд даже не поставил вопрос в повестку дня, но я понял, что была попытка дать открытый бой. Затем в апреле 1991 года на пленуме ЦК один за другим стали поднимать вопрос, причем в этом участвовали и люди из моего окружения, о недоверии Горбачеву. Тогда я сказал: я ухожу с поста генсека. Они рты раскрыли от удивления, часа три совещались, но голосовать за отставку не стали. Моя сила была в твердом убеждении, что кому надоела демократия, кто против обновления страны, тот должен уходить, и я был уверен, что смогу «дать по зубам» всем, кто против изменений и перестройки. Еще раз повторю, что моя уверенность переросла в самоуверенность. Когда определились с задачами, надо было действовать без промедления. Но мы потеряли время, а те, кто испугался изменений, решили действовать без промедления.
Путч ГКЧП провалился, но он ослабил мои позиции как президента СССР, подстегнул сепаратистские силы. Республики стали одна за другой принимать декларации о суверенитете, Ельцин выпускал указы «общесоюзного значения».
Но все-таки нельзя было сдаваться. За мной стоял референдум 17 марта, на котором большинство граждан высказались за сохранение и обновление Союза. Меня особенно ободрили данные опросов жителей Москвы, Киева, Алма-Аты, Красноярска, проведенные в начале октября. Они показали, что за полгода настроения в поддержку Союза не ослабли.
Словом, не было сомнений в том, что народ не хочет разрушения страны. Но ключи к решению вопроса находились в руках элит и политических лидеров. А здесь дело обстояло сложнее.
Воспоминания Горбачева поступят в продажу в конце сентября
У Союзного договора был шанс
5 сентября 1991 года Съезд народных депутатов по предложению Президента страны и руководителей республик принял решение о создании Союза суверенных государств и ускоренной подготовке отредактированного проекта Договора. Появились основания считать, что ново-огаревский процесс удалось реанимировать. Руководители восьми республик, включая Украину, согласовали проект договора об экономическом сообществе.
Но когда по поручению Госсовета мы с Ельциным начали готовить обновленный проект Союзного договора, его команда попыталась положить в основу свой текст. Достаточно было беглого прочтения, чтобы понять, что речь в нем не идет ни о федеративном, ни даже о конфедеративном государстве. Дело вели к образованию сообщества типа ЕС, но с еще более ослабленными функциями центральных органов.
Дискуссии о судьбе Союза были острыми, тяжелыми, но к середине ноября новый проект Договора о Союзе Суверенных Государств был готов. Но какой кровью он дался! Я один раз не выдержал, просто прекратил переговоры и ушел. Я говорил: я иду с вами до тех пор, пока вы не отрицаете необходимость создания обновленного, учитывающего самостоятельность республик, но все же Союзного государства. Я был твердо за Союз как конфедеративное государство. А они — за аморфный союз республик.
При этом Ельцин давил на всех. А вот Нурсултан Назарбаев был решительным сторонником сохранения Союза как государства. Он ведь и не поехал на подписание Беловежских соглашений8 декабря 1991 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кравчук, а также председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич в правительственной резиденции «Вискули» в Беловежской пуще (Белоруссия) подписали Соглашение, в котором заявили о прекращении существования СССР и провозгласили создание Содружества Независимых Государств., когда я ему сказал, в чем там замысел, какая там каша заваривается…
14 ноября 1991 года Ельцин перед телевизионными камерами сказал, что Союз будет, что он — за Союз. Я сознательно сделал так, чтобы он сказал об этом публично. Но и это ситуацию не спасло. Почему? Потому, что со мной они говорили одно, а за моей спиной делали другое. Я имею в виду, прежде всего, Ельцина.
Он меня предал! И это самое худшее предательство! Вот мы сидим с ним, разговариваем, договариваемся, а потом он уходит и за спиной делает другое. Это был игрок, авантюрист! Ельцин из кожи вон лез, чтобы ничего не получилось.
Слева направо: президент Украины Леонид Кравчук, председатель Верховного Совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич, президент Российской Федерации Борис Ельцин и председатель Совета Министров Республики Беларусь Вячеслав Кебич на подписании Беловежских соглашений
© Юрий Иванов / РИА Новости
Свое отношение к беловежскому соглашению я выразил в Заявлении президента СССР, опубликованном 10 декабря:
«Судьба многонационального государства не может быть определена волей руководителей трех республик. Вопрос этот должен решаться только конституционным путем с участием всех суверенных государств и учетом воли их народов. Неправомерно и опасно также заявление о прекращении действия общесоюзных правовых норм, что может лишь усилить хаос и анархию в обществе. Вызывает недоумение скоропалительность появления документа. Он не был обсужден ни населением, ни Верховными Советами республик, от имени которых подписан. Тем более это произошло в тот момент, когда в парламентах республик обсуждается проект Договора о Союзе Суверенных Государств, разработанный Государственным Советом СССР».
Но это уже невозможно было сделать. Республики — Россия, Украина, Белоруссия — отозвали своих депутатов из Верховного Совета СССР, разрушили то, что можно было еще спасти. Шла уже другая игра. Верховные Советы республик почти поголовно проголосовали за развал СССР. Особенно цинично вели себя коммунисты. Депутат Севастьянов заявил: «Да за что угодно проголосуем, лишь бы избавиться от Горбачева!» Не осудило распад Союза и общественное мнение.
Я был потрясен.
Мне до сих пор задают вопрос: «Вы уверены, что после Беловежья использовали все полномочия президента для сохранения Союза?»
Да, решительно все — политические. Почему не применил силу, не арестовал участников Беловежского сговора? Может, стоило в тот момент «стать Сталиным» и решить все, как говорится, одним махом? Нет, такое не могло прийти мне в голову. Цепляться за власть ценой гражданской войны и большой крови — это был бы уже не Горбачев.
Меня все время подталкивали к применению силы. Баку, Тбилиси, Вильнюс, Рига — все-таки пролилась кровь. Пожалуй, в Вильнюсе была самая напряженная ситуация. Там люди стояли друг против друга. Если бы это было в другом месте, то ситуация могла бы сорваться и дойти до кровопролития. Но там, в Литве, противостояние было мирным — все-таки была другая культура, другая манера поведения. И тогда мы направили туда делегацию во главе с председателем Верховного Совета Белоруссии, чтобы провести переговоры. Делегация остановилась на ночевку в Минске. Я подозреваю, что их убедительно попросили задержаться в Минске. А ночью произошло то, что произошло. Я спрашивал у министра обороны СССР Язова: «Что такое? Откуда? Что? Почему?» Он — мне: «Нас подвел начальник гарнизона». Но потом-то ребята из «Альфы» мне принесли свою книжку, в которой описали, как все было на самом деле. Как все делалось за моей спиной. Вот в какой ситуации мы уже жили.
После встречи руководителей республик в Алма-Ате стало ясно, что история СССР закончилась. Там все единогласно проголосовали за Беловежские соглашения. Странно и удивительно: как будто в декабре 91-го Союз был нужен только президенту! Ну, а сейчас, оказывается, большинство людей сожалеют о распаде СССР. Людям стало ясно, что совершили! Для меня и тогда было все ясно, и я об этом не раз говорил согражданам.
Подробности по теме
VHS, Белый дом, Грозный: авторы «Она развалилась» — о нерасказанных 80-х и 90-х
VHS, Белый дом, Грозный: авторы «Она развалилась» — о нерасказанных 80-х и 90-х
Последний день в Кремле
25 декабря 1991 года я заявил о прекращении своей деятельности на посту Президента СССР и подписал указ о передаче управления стратегическим ядерным оружием Президенту России Борису Ельцину.
Никакого указа о моей отставке не было, я принял это решение самостоятельно, после того как Верховные Советы республик утвердили Беловежское соглашение. В такой ситуации я понимал, что должен пойти на такой шаг.
Получилось, что ГКЧП подорвал мои позиции, и это открыло возможности для Ельцина.
25 декабря я выступил по телевидению с речью, в которой объявил об уходе с поста Президента СССР. Я сказал:
«Дорогие соотечественники, сограждане. В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества независимых государств я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям… Я твердо выступал за самостоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохранение союзного государства, целостности страны. События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться. Я покидаю свой пост с тревогой, но и с надеждой.
С верой в вас, в вашу мудрость и силу духа. Желаю всем вам самого доброго».
***
Уже после отставки, 26 декабря, мне надо было заехать на работу, чтобы разобрать бумаги и личные вещи. Прежде всего, меня интересовали поступающие отклики из разных краев страны на заявление об уходе с поста президента. Просмотрел газеты, корреспонденцию, телеграммы граждан. Большинство — доброжелательные и сочувственные. Были и другие. Уже заработала машина клеветы и наветов — о «вкладах в швейцарских банках», «дачах за рубежом». Я подумал: многие еще не поняли, что теряют страну.
Были и обвинения в развале страны, экономической разрухе. Писали об отсутствии на местах неделями хлеба, молока, других продуктов питания, о многочасовых очередях в магазинах, о плохой подготовке к зиме, перебоях в снабжении электроэнергией, топливом, теплом, о холоде в квартирах. Кричащие просьбы о необходимых лекарствах, жалобы на их нехватку. Писали о необходимости срочно обратить внимание на статус войск в бывших союзных республиках, на проблему социальной защиты военнослужащих. Ряд авторов призывали обратиться за поддержкой к армии, которая должна стоять «на защите не только государства, но и жизни всего народа».
Подписал несколько фотографий для своих ближайших сотрудников. Общий смысл: «Мы начинали, жизнь продолжается, ошибаются те, кто считает, будто эпоха Горбачева кончилась. Все только начинается».
Ельцину не терпелось оказаться в президентском кабинете, и он его занял уже на следующий день, в восемь утра, зная, что я приеду в десять. Получилось так, что 27 декабря я ехал к себе в кабинет, чтобы дать интервью японским журналистам. Я решил последний раз провести его в кремлевском кабинете. Они уже ждали.
При подъезде к Кремлю мне по телефону в автомобиль сообщили: «В вашем кабинете с утра сидят Ельцин, Полторанин, Бурбулис, Хасбулатов. Распили бутылку. Гуляют…»
Руслан Хасбулатов, председатель Верховного Совета Российской Федерации. В 1993 году — один из лидеров антиельцинской оппозиции. 4 октября был заключен под стражу. Амнистирован 25 февраля 1994 года. Преподает в Российском экономическом университете имени Г.В. Плеханова
© Дмитрий Донской / РИА Новоси
1 из 3
Михаил Полторанин, первый министр печати и информации Российской Федерации. Со временем разочаровался в Ельцине и написал книгу «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса»
2 из 3
Геннадий Бурбулис, государственный секретарь при президенте Российской Федерации. Очень сильное в начале десятилетия, к середине 1990-х его влияние на Ельцина стало ослабевать
© Александр Макаров / РИА Новости
3 из 3
Президентский кабинет посвященные в кремлевские дела называли «высотой». Не дождавшись трех дней до 30 декабря, Ельцин со своей «компанией» взял «высоту» досрочно. Устроили победный междусобойчик под виски — те, кто два года спустя будут стрелять друг в друга при разгроме парламента! Перед их нетерпеливым появлением последние личные вещи Президента СССР срочно вывезли куда-то на тележке. С тех пор я в этом кабинете не появлялся…
Союз можно было сохранить
СССР окончательно перестал существовать 26 декабря 1991 года. Но я категорически утверждаю, между распадом Союза и перестройкой нет знака равенства. Распад Советского Союза не произошел в результате развития перестройки в стране — так думать было бы крупной исторической ошибкой. В результате перестройки страна встала на путь свободы и демократии. Он оказался трудным. Труднее, чем мы думали в начале пути. Но он, я остаюсь в этом уверен, был необратим.
Люди перестали бояться. Они получили шанс влиять на судьбу страны, ее развитие. Они ошибались, но они преодолели апатию, они учились принимать решения и отвечать за их последствия. И, несмотря на все ошибки и даже разочарования, несмотря на критику перестройки и ее инициаторов, отказаться от ее достижений нельзя.
Я не снимаю с себя долю ответственности. Но моя совесть чиста. Я отстаивал Союз до конца. Реформировать, обновить Союз было возможно и необходимо. Остаюсь на своей позиции: Союз можно было сохранить. Обновленный Союз был нужен республикам. А те, кто его разрушал, не представляли себе последствий.
Мы проиграли потому, что вовремя не взялись за национальные проблемы. Мы все были убеждены в незыблемости Союза. Никто в мире не ожидал, что Союз вот-вот может развалиться. Никто. А уже тем более мы. Мы считали, что, как говорил Андропов на 60-летии СССР, национальный вопрос, оставленный нам царизмом, решен. Сколько выпили всяких напитков, более крепких и менее крепких, за здравие нерушимого Союза! Вера в него сидела в нас крепко. И психологически это объясняет, почему мы упустили процессы, которые шли исподволь.
Инициаторы распада Союза утверждали: порознь все заживут лучше. Но прошедшие годы опровергли этот тезис. На практике подтвердилось, что никакие экономические методы не могут быть эффективными в условиях развала целостных систем — транспортной, энергетической, связи и информации, здравоохранения, образования, социального обеспечения. Всему этому был нанесен гигантский ущерб. Даже Россия, обладающая наиболее мощным экономическим потенциалом и природными ресурсами, не смогла уберечься от невиданного в мирное время падения производства и упадка буквально всех сфер жизнедеятельности.
Прекращение существования Советского Союза — большая драма, и я пережил ее как трагическое событие. Четверть века назад я заявил об уходе с поста Президента СССР. Сохранить Союз не удалось. Ослабленный ударами реакционеров-путчистов и радикальных националистических сил, он прекратил свое существование. Сейчас по этому поводу появилось много недобросовестных спекуляций и домыслов. Но я уверен: большинство людей искренне хотели бы разобраться в том, что тогда произошло, понять причины, найти ответы, которые касаются не только прошлого, но и настоящего и будущего.
Издательство
АСТ, Москва, 2017
Источник