Можно ли было отстоять керчь в 1942 году
Содержание статьи
Катастрофа Крымского фронта 1942 год
26 декабря 1941 года началась крупнейшая в истории Великой Отечественной войны Керченско-Феодосийская десантная операция советских войск. В результате ее проведения советские войска освободили Керчь и Керченский полуостров. Сражение на полуострове разворачивалось с 26 декабря 1941 года по 20 мая 1942 года и, несмотря на первоначальный успех, закончилось разгромом Крымского фронта в составе 3-х советских армий. Поражение советских армий в Крыму поставило крест на дальнейшей обороне Севастополя и позволило немцам высвободить значительные силы для летнего наступления на Кавказ.
2 января 1942 года от немцев был освобожден весь Керченский полуостров, но дальнейшие действия не принесли советским войскам успеха. Уже 18 января немцы контрударом смогли вернуть под свой контроль Феодосию и заставили советские войска отойти за Ак-монайский перешеек. Предпринимаемые в феврале и марте 1942 года попытки прорваться с Керченского полуострова на территорию остального Крыма успеха не имели. При этом, даже не добившись серьезных успехов, советский десант в Крыму решал 2 важных задачи: ослаблял давление на окруженный Севастополь и сковывал значительные силы 11-й армии, не давая задействовать ее в летнем наступлении на Волгу и на Кавказ. Понимая важность этих задач, Сталин мобилизовал для их выполнения огромные силы в составе 3 советских армий — 47, 51 и 44 из которых был сформирован Крымский фронт.
К маю 1942 года три советских армии наглухо блокировали Парпачский перешеек — проход из Крыма на Керченский полуостров. Протяженность перешейка составляла всего 18 км., общая протяженность фронта с учетом небольшого выступа на северном его участке составляла 27 км. В составе 3 советских армий развернутых на полуострове находилось 16 стрелковых, 1 кавалерийская дивизия, 3 стрелковых и 4 танковых бригады, 3 танковых батальона, 9 артиллерийских полков РГК, а также ряд других более мелких частей.
Инженерные работы в Крыму 1942 год
Построение обороны Крымского фронта
Боевой порядок войск Крымского фронта был следующим: с севера на юг были расположены части 47-й армии (командующий генерал-майор Колганов К. С), 51-й армии (командующий генерал-лейтенант Львов В. Н.) и 44-й армии (командующий генерал-майор Черняк С И.). Армии занимали по фронту полосы обороны шириной в 10, 9 и 8 км. соответственно. Основная масса советских войск — 12 стрелковых дивизий находилось в первой полосе обороны. Вторая позиция, которую обороняли 2-е стрелковых дивизии и части 151-го укрепрайона в полосе 47-й армии проходила на удалении в 12 км., в полосе 51-й армии — 5-9 км., в полосе 44-й армии — 2-5 км. Исходя из этого, в полосе 44-й армии вторая линия обороны фактически сливалась с первой. Оборона на этом участке была крайне неглубокой, соответственно очень слабой. Резервы фронта состояли из 1 стрелковой дивизии, трех бригад и одного мотострелкового полка, которые находились на расстоянии в 15-20 км. от переднего края. На большом удалении от фронта находилась лишь 72-я кавалерийская дивизия (50 км.) и 156-я стрелковая дивизия, расположенная вблизи Керчи в 30 км. от фронта.
Первая позиция главной полосы обороны была подготовлена плохо, состояла из отдельных стрелковых ячеек, окопов, блиндажей, которые были разбросаны по местности без всякой системы и иногда даже не были связаны между собой ходами сообщения. Данные инженерные сооружения и укрепления были плохо замаскированы, что было достаточно трудно осуществить в голой степной местности. Штабы армий, дивизий, узлы связи находились очень близко к переднему краю, долгое время не меняли своего месторасположения и были хорошо известны противнику.
Лучшим образом была укреплена вторая позиция главной полосы обороны, перед которой был вырыт противотанковый ров шириной в 10 и глубиной в 5 метров. За данным рвом располагались ДОТы и ДЗОТы 151-го ура, который был усилен двумя стрелковыми дивизиями. Большинство стрелковых дивизий первого эшелона фронта имели некомплект личного состава, доходивший до 30-50%, а также низкое моральное состояние войск. Замена некоторых дивизий первой линии не проводилась в течение нескольких месяцев. Так на участке будущего прорыва в 63-й горнострелковой дивизии были перебежчики на сторону немцев, более того произошли убийства уполномоченного особого отдела и одного из командиров полков. По сути это был сигнал к реорганизации части, но дивизия даже не снималась со своих позиций.
Советские солдаты в Крыму
Вторая полоса обороны фронта практически находилась лишь на фронтовых картах и проходила в 30 км. западнее Керчи по лини Турецкого вала. Создавались укрепления и вокруг самой Керчи, но инженерные работы на данных направлениях велись очень вяло и в основном лишь с привлечением местного населения. Для строительных работ не хватало техники и строительных материалов, которые на полуострове были в дефиците. Построенные сооружения недостаточно охранялись, поэтому нередкими были случаи, когда находящиеся в них пиломатериалы просто растаскивались на дрова. Войсками эти позиции заняты не были, при этом между главной позицией и Турецким валом промежуточных укреплений не было вовсе.
Охота на Дроф
Естественно немецкое командование не могло мириться с нахождением в Крыму такой сильной группировки войск, которая сковывала основные силы немецкой 11 армии. К началу мая немецкие войска были готовы к проведению операции по захвату Керчи и сбросу десанта в море. Командующий 11-й армией Манштейн разработал операцию под кодовым названием «Охота на Дроф», которая перешла в активную фазу 8 мая 1942 года.
Фронт советских армий на перешейке выделялся достаточно своеобразными очертаниями: в южной части он шел ровно на север, а в северной части имел выступ в западном направлении, который образовался после того, как советские войска смогли обратить в бегство одну из румынских дивизий. Провести контрудар во фланг образовавшегося выступа — это решение лежало на поверхности. Однако из-за его очевидности советское командование сосредоточило здесь 2 армии и едва ли не все резервы. Манштейн сумел побороть данный соблазн, а тот факт, что он избрал другой путь, все-таки выдает в нем одного из выдающихся стратегов немецкой армии. Манштейн сделал все, для того чтобы убедить советское командование о проведении наступления на севере. Здесь усиленно сооружались ложные артиллерийские позиции, посылались сообщения, специально предназначенные для служб радиоперехвата, проводилось постоянная перетасовка войск.
В это время Манштейн готовил удар на юге, против наиболее слабой 44-й армии. Основной удар наносился силами 30-го армейского корпуса в составе 3 пехотных дивизий, которые должны были прорвать оборону советской армии и освободить дорогу для 22-й танковой дивизии генерал-майора Вильгельма фон Апелля и механизированной бригады полковника фон Гроддека. Танковые части должны были выйти в тыл обороняющейся группировки и повернуть на север, совершая охват советских армий на перешейке.
Убитые советские солдаты в Крыму, район Ленино, 1942 год
Для проведения операции Манштейн задействовал 6 немецких дивизий (5 пехотных и 1 танковую), а также 2 румынских пехотных дивизии, 1 кавалерийскую дивизию и отдельную механизированную бригаду. 5 дивизий в это время продолжали блокировать Севастополь. С воздуха поддержку данной группировки обеспечивал 8-й отдельный авиакорпус и главные силы 4-го воздушного флота. Для проведения артподготовки из-под Севастополя сюда были переброшены батареи тяжелых орудий. Несмотря на то, что немецко-румынская группировка уступала советской в людях в 2 раза, в артиллерии в 1,8 раз, в танках в 1,2 раза и превосходила советскую сторону лишь в количестве авиации в 1,7 раза, план Манштейна сработал на 100%. Уже 16 мая немецкие войска вышли к Керчи, а еще через 4 дня прекратилось организованное сопротивление прижатых к морю советских войск.
За день до наступления 7 мая немецкая авиация провела серию бомбовых ударов по штабам фронта и армий, бомбила боевые порядки войск, тылы, зенитные батареи. В результате авианалетов была парализована работа штабов, нарушена связь и противовоздушная оборона. Наступлению против 44-й армии предшествовал массированный авиаудар по ее скученным позициям. Некоторые позиции в течении дня подвергались бомбардировке до 10 раз. Наиболее сильные авиаудары немцы наносили по тем районам, где планировали ввод своих танковых сил. В период с 8 по 11 мая над Керченским полуостровом в воздухе непрерывно висело до 800 немецких самолетов.
После длительной бомбардировки передовые позиции в полосе 44-й армии подверглись почти часовой артиллерийской обработке, после чего огонь был перенесен в глубину обороны. Главным участком прорыва немцы выбрали позиции 63-й горнострелковой дивизии. Осью немецкого наступления выступала дорога Феодосия — Керчь, немцы применяли свой излюбленный прием наступления вдоль транспортных артерий. Одновременно с фронтальным ударом в тылу 63-й дивизии был высажен шлюпочный десант в количестве около 250 человек. Его высадка прошла фактически беспрепятственно, так как участок побережья практически не охранялся.
Оборонявшиеся в первом эшелоне советские дивизии не выдержали натиска и вынуждены были отступать на восток, отступление проходило в беспорядке и отчасти даже походило на бегство. Для противодействия прорыву была задействована 72-я кавдивизия и ремонтно-восстановительный батальон 44-й армии, но эти попытки ни к чему не привели. Уже в конце первого дня наступления немцы прорвали фронт 44-й армии на 5-км участке и продвинулись вперед на 8 км.
Советские военнопленные, Крым 1942 год
К исходу 9 мая в полосе 44-й армии уже не существовало сплошного фронта обороны, остатки стрелковых дивизий мелкими группами непрерывно отходили на восток, части 72-й кавалерийской дивизии не могли их остановить. Прорыв достиг в глубину 30 км, попытки ликвидировать его ни к чему не привели. Уже на следующий день немцы вышли к турецкому валу, до Керчи им оставалось 30 км., войскам 47-й армии в 2,5 раза дальше. На прибрежную полосу, по которой отступали дивизии 51-й и 47-й армий, и ширина которой в некоторых местах не превышала 1 км. обрушился шквал огня. Береговая полоса у Азовского моря была усеяна телами погибших, подбитой и брошенной техникой, среди погибших был и командующий 51-й армией генерал-лейтенант Львов.
Начиная с 10 мая катастрофы уже было не избежать. В ходе боев с 8 по 20 мая советские войска потеряли около 160 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными, около 200 танков, 417 самолетов, более 4 тыс. орудий и около 10 тыс. единиц автотранспорта. На Таманский полуостров удалось эвакуировать около 140 тыс. человек, 22 орудия, 29 реактивных установок «Катюша», 157 самолетов.
Причины поражения
Все три армии фронта располагались в один эшелон, в то время как одну армию необходимо было иметь в резерве. Все дивизии были расположены в одну линию, а их боевые порядки были сильно уплотнены. Каждое соединение занимало оборону на фронте около 2 км. Меры по созданию командованием фронта глубокоэшелонированной обороны не проводились. Вся группировка советских войск располагалась в наступательном построении, с целью нанесения удара правым крылом фронта, артиллерия имела такую же группировку и не имела подготовленных для обороны позиций.
Брошенная советская техника, Крым 1942 год
Наряду с этим командные пункты армий были расположены очень близко к фронту. В 47-й армии в 9 км., в 51-й — в 7 км., в 44-й — в 11 км. Запасные командные пункты отсутствовали. Командный пункт фронта также находился достаточно близко в 30 км. от фронта, а запасной КП еще ближе. В результате этого даже при незначительном продвижении противника управление войсками терялось. При этом переход на новые КП зачастую происходил хаотически.
Также помимо очевидных просчетов в плане подготовки обороны и управления войсками в условиях современной маневренной войны на командующего фронтом генерал-лейтенанта Козлова, как и на его командармов, негативно действовало наличие при фронте представителя ставки Мехлиса. Страх перед стоящими за ним высокими инстанциями и память о 1937 годе во многом сковывали инициативы советского командования.
Использованы источники:
www.otvoyna.ru/ya30.htm
www.fedy-diary.ru/html/122010/29122010-04a.html
www.war1960.narod.ru/sww/krim42.html
www.noday.ru/7.shtml
Источник
Керченская катастрофа: холодный душ и кровавая баня
- Артем Кречетников
- Русская служба Би-би-си, Москва
19 мая 2017
Автор фото, Александр Обуховский/ТАСС
Подпись к фото,
Обелиск на горе Митридат
Из неудачных для Красной армии сражений Великой Отечественной войны только два почти официально носят название «катастроф»: Харьковская и Керченская. И случились они одновременно: в мае 1942 года.
«Добиться, чтобы 1942 год стал годом окончательного освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев», — писал в первомайском приказе Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин. До больших бед оставались одна-две недели.
По сравнению с началом войны моральный дух советских войск сильно изменился. Даже попав в тяжелое положение, они уже не «превращались в стадо баранов» (постановление ГКО от 6 июля 1941 года), а отступали с боями.
Причиной поражений 1942 года стали шедшие из самого Кремля шапкозакидательские настроения и непрофессионализм командующих от дивизии и выше, которые, согласно многочисленным мемуарным признаниям, в это время еще только учились воевать.
В провале на Керченском полуострове человеческий фактор сыграл особую роль.
Диспозиция
К середине ноября 1941 года немцы овладели Крымом, кроме продолжавшего обороняться Севастополя.
В конце декабря — начале января советское командование провело Керченско-Феодосийскую десантную операцию, отбив у противника Керченский полуостров.
После большого совещания с военными в Кремле 5 января 1942 года, где на волне успехов в Московской битве звучали победные фанфары, Сталин приказал немедленно развернуть наступление на всем пространстве от Балтийского до Черного моря.
На юге ставилась задача полностью освободить Крым, снять осаду Севастополя и продвигаться на юг Украины через Перекоп.
28 января был образован Крымский фронт, наименьший по протяженности (27 километров от Черного до Азовского моря) и один из самых недолговечных (просуществовал 112 дней) за всю войну.
С 27 февраля по 13 апреля он трижды пытался наступать, но сколько-нибудь существенно потеснить части вермахта не смог. Напротив, в январе была вновь утрачена Феодосия.
Общее наступление Красной армии к концу марта выдохлось, потери составили порядка 1,8 миллиона человек, добиться серьезных успехов нигде не удалось.
В середине апреля Ставка приказала перейти в Крыму к обороне.
Только вперед!
Это указание было фактически проигнорировано.
Руководство Крымского фронта не построило прочной обороны, не сконцентрировало артиллерию на танкоопасных направлениях, не рассредоточило войска в глубину и не создало там подвижных резервов.
«Оборонительный рубеж еще и не думали строить. Позиции представляют собой тонкую линию из противотанкового рва, вырытого еще в августе 1941 года, и проволочных заграждений. Командные пункты плохо замаскированы. Передний край минами не прикрыт. Командиры считают, что окапываться не нужно, потому что скоро предстоит идти в наступление», — писал после посещения Керченского полуострова начальник штаба инженерных войск Красной армии генерал-майор Иван Галицкий.
В ответ на замечания Галицкого командующий 44-й армией, по которой вскоре пришелся основной удар, генерал-лейтенант Степан Черняк, заявил: «Делать это незачем. Мы готовимся в ближайшее время наступать».
«Такое построение было просто сумасшедшим, оно игнорировало не только имевшийся опыт Великой Отечественной войны, но и прежних войн», — писал в книге «Керченская катастрофа» историк Всеволод Абрамов.
«Войск было повсюду вблизи передовой так много, что само их количество как-то ослабляло чувство бдительности. Никто не укреплялся, никто не рыл окопов. Плотность войск, подогнанных Мехлисом к переднему краю, была чудовищная. Каждый немецкий снаряд, каждая мина, каждая бомба наносили нам огромные потери. В километре-двух-трех от передовой все было в трупах», — вспоминал свой приезд на полуостров Константин Симонов.
Любимец вождя
Участники событий и позднейшие историки практически единодушно называют основным виновником поражения Льва Мехлиса — начальника Главного политического управления Красной армии, заместителя наркома обороны, то есть самого Сталина, и его особо доверенного помощника с 1920-х годов.
20 января он прибыл в Крым в качестве полномочного представителя Ставки, накануне вылета пообещав в разговоре с заместителем начальника генштаба Василевским «закатить немцам большую музыку».
Константин Симонов был уверен, что в другой обстановке из Мехлиса вышел бы религиозный фанатик.
До революции Мехлис окончил коммерческое училище, а после — Институт красной профессуры. Храбрый, преданный коммунистической идее и лично Сталину, сухой аскет, он был безжалостен, непоколебимо верил в эффективность волевых методов управления и стремился контролировать каждую мелочь, считая всех, кроме себя, глупцами, паникерами или изменниками.
Кремлевский эмиссар задавал тон наступательным настроениям, по словам Симонова, объявляя трусом каждого, кто удобную позицию в 100 метрах от противника предпочтет неудобной в 50 метрах.
Мехлис замкнул на себя оперативные вопросы и отдавал приказы командирам частей через голову прямых начальников.
Создал при себе параллельный штаб, породив двоевластие и атмосферу подсиживания и доносов. Заставлял генералов и старших офицеров тратить дорогое время на бесконечные совещания и заслушивания.
Как писал в мемуарах генерал армии Сергей Штеменко, «Мехлис, по своему обычаю, стал перетасовывать кадры». Отправил в Москву начальника штаба фронта, будущего маршала Федора Толбухина. Хотел заменить и командующего Дмитрия Козлова, в телеграмме Сталину обозвав того «барином из мужиков, чье дело спать и жрать».
Именно на это послание Сталин ответил знаменитой фразой: «У нас нет в резерве гинденбургов».
Впрочем, Козлов и так не мешал самоуверенному и напористому Мехлису делать все, что тот считал нужным.
Если бы фронт возглавлял Жуков или Рокоссовский, вероятно, коса нашла бы на камень, и решать конфликт пришлось бы Сталину. Козлов Мехлиса боялся, помня о роли, которую тот в июле 1941 года сыграл в трагической судьбе командования Западного фронта.
«Мехлис, при всей своей личной готовности отдать жизнь на родину, был ярко выраженным продуктом атмосферы 1937-1938 годов. А командующий фронтом, образованный и опытный военный, тоже оказался продуктом этой атмосферы, только в другом смысле». — полагал Константин Симонов.
Еще армейский комиссар любил лично допрашивать немецких военнопленных, которых потом нередко «приказывал кончать», как признался в одной из депеш Сталину.
«Охота на дроф»
28 марта 1942 года на совещании у фюрера был в основном утвержден план наступления в Крыму под кодовым названием «Охота на дроф».
Скрыть передвижения войск в голой степи было невозможно. Во второй половине апреля войсковая и воздушная разведки постоянно докладывали советскому командованию о подозрительной активности неприятеля.
Особую ценность имели показания летчика-хорвата, воевавшего в составе вермахта и перелетевшего на советскую сторону, которого допросил сам главком Северо-Кавказского направления маршал Буденный. Реальные события в дальнейшем практически целиком совпали с его рассказом.
Но советское командование отмахивалось от тревожной информации. В результате немцы воспользовались фактором внезапности. Повторилась в миниатюре ситуация лета 1941 года.
В штабе Крымского фронта считали, что противник не посмеет атаковать, имея в тылу не взятый Севастополь, а даже если что-то замышляет, скоро это сделается неважно, потому что мы сами нанесем удар.
Соотношение сил
Крымский фронт состоял из трех армий — 51-й, 47-й и 44-й, располагавшихся соответственно с севера на юг. В их состав входили 19 дивизий и отдельные части.
Всего советская группировка на утро 8 мая, по данным генштаба, насчитывала 249800 человек, 347 танков, 580 самолетов, 3577 орудий и минометов, в том числе 72 «катюши».
Всеволод Абрамов в своей книге приводит более скромные цифры: 238 танков, 2195 артиллерийских стволов, 349 самолетов — полагая, что часть техники была потеряна в предыдущих боях.
Немецкие силы в Крыму были сведены в 11-ю армию в составе 10 германских и двух румынских дивизий общей численностью порядка 147 тысяч человек. При этом четыре немецких и одна румынская дивизия осаждали Севастополь.
Советская сторона превосходила неприятеля по количеству военнослужащих и танков примерно вдвое, по артиллерии значительно, по авиации наблюдалось относительное равенство.
Мехлису и Козлову противостоял командующий 11-й армией Эрих фон Манштейн, которого военные эксперты считают, наряду с Роммелем, лучшим германским полководцем Второй мировой войны.
Не ждали
В ночь на 8 мая немцы нанесли массированный артиллерийский, а с наступлением утра и воздушный удар по советскому переднему краю.
Большая часть заранее разведанных ими командных пунктов была сразу же уничтожена. Погиб командующий 51-й армией генерал-лейтенант Львов, его заместитель генерал-майор Баранов был тяжело ранен.
Автор фото, Макс Альперт/ТАСС
Подпись к фото,
Советская армия вернулась в Керчь в апреле 1944 года
Нарушилась проводная связь, а пользоваться радио советские командиры не любили и не умели.
В штабе фронта полагали, что противник, если и решится атаковать, нанесет главный удар вдоль железной дороги Джанкой-Керчь. Чтобы внушить эту мысль советскому командованию, немцы проводили там ложные перемещения войск.
В реальности основным стало южное направление по берегу Черного моря.
На советской стороне там имелся противотанковый ров. Манштейн рва не испугался, зато части левофланговой 44-й армии были больше других потрепаны предыдущими боями.
На неохраняемый берег немцы высадили шлюпочный десант.
Роковое промедление
Как говорилось в изданной по итогам боев на керченском направлении директиве Ставки от 4 июня, губительными стали бездействие и нерешительность командования Крымского фронта в течение двух дней: 9 и 10 мая. Позднее сделать что-либо практически было уже нельзя.
Запланированный на 9 мая удар с севера по наступавшим вдоль черноморского побережья трем немецким дивизиям не состоялся, поскольку командование занялось передачей ряда соединений из 44-й в 51-ю армию, возможно, целесообразной в более спокойной обстановке, но не тогда, когда ситуация с каждым часом менялась в пользу противника.
Отданный утром 10 мая приказ Ставки отвести войска к Турецкому валу в 25 км от Керчи и укрепиться там, не был выполнен организованно и вовремя.
Возможно, начавшийся проливной дождь, нескольку замедливший неприятельское продвижение, внушил Мехлису и Козлову ложную мысль, что все как-нибудь само наладится.
11 мая немецкая 22-я танковая дивизия, повернув на север, вышла к побережью Азовского моря. В тылу у нее остались восемь советских дивизий. Остальные покатились на восток.
13 мая немцы вышли к Турецкому валу и с ходу преодолели его. Попытки организовать там оборону успехом не увенчались, поскольку приказы до войск не доходили.
В тот же день в Керчь прилетел главком Северо-Кавказского направления Семен Буденный и приказал немедленно начинать эвакуацию.
Однако 15 мая из Москвы поступил приказ: «Керчь не сдавать, а организовать оборону по типу Севастополя».
Вероятно, сказалась позиция командующего Черноморским флотом адмирала Филиппа Октябрьского, направившего Сталину эмоциональную телеграмму: «Главком приказал приступить к эвакуации Красной Армии из Керчи. Невозможно поверить, что есть такое решение. Прошу категорически запретить эвакуацию. Мы должны драться».
Далее адмирал откровенно объяснил главную причину своего несогласия с Буденным: «Эвакуировать нечем. Средства исключительно скудные. Во время эвакуации все или почти все противник уничтожит».
Как показали ближайшие дни, многократно ославленный «отсталым конником времен Гражданской войны» Буденный в данном случае был прав. Удержать Керчь оказалось невозможно, а промедление и колебания с эвакуацией увеличили число жертв.
Агония
14 мая немцы овладели господствующей над Керчью горой Митридат и в нескольких местах вышли на берег Керченского пролива.
Мехлис отправил телеграмму Сталину: «Бои идут на окраинах Керчи. Напрягаем последние усилия. Эвакуация техники и людей будет незначительной. Мы опозорили страну и должны быть прокляты».
До последнего момента он находился среди скопившихся на берегу войск, командовал, кричал, ругался, в какой-то момент едва не пристрелил командующего Керченской военно-морской базой Александра Фролова (контр-адмирал спасся лишь тем, что рядом оказался нарком ВМФ Николай Кузнецов). Однако проку было мало.
«Дуролом он! Видел я, как он на берегу распоряжался до последнего! А черта в его храбрости, когда из-за него по всему проливу бескозырки да пилотки…» — сказал о Мехлисе Константин Симонов устами одного из героев романа «Последнее лето».
Советский Дюнкерк
В 15:00 16 мая были взорваны несколько сот тонн боеприпасов на складах военно-морской базы.
Многие части еще не получили приказа эвакуироваться, но грохот и огненный фейерверк лучше всяких команд оповестили: все кончено.
Подразделения на позициях стойко сражались до конца, прикрывая отход. Остальные скопились на пристанях. Стало ясно, что на судах мест для всех не хватит.
Около 16:00 немцы подошли к причалам на дистанцию автоматного огня.
Для эвакуации удалось собрать 158 судов разного размера. Далеко не все были в хорошем техническом состоянии, подошли они, естественно, не одновременно.
Как британцы в Дюнкерке, советские моряки сделали все, что могли. Около 17 тысяч человек переправили рыбаки, которых военные называли «тюлькин флот».
Многие спасались вплавь. Аналога этому в истории войн, пожалуй, не было.
«На берегу кипела лихорадочная работа. Из досок, из бочек сколачивались плоты, надували автомобильные камеры, плыли, держась за бревно, мастерили немудреные поплавки, набивая плащ-палатки соломой. Люди пускались на любой риск, лишь бы покинуть этот берег смерти», — рассказывал со слов участников событий писатель Сергей Смирнов.
Ширина пролива всего 4 километра. Вода в мае была достаточно теплая. Но не все хорошо плавали, многих выносило течением в Черное море, других расстреляла с воздуха немецкая авиация.
«Вопли и стоны стояли над проливом», — повествовал Сергей Смирнов.
Кому-то везло. Бойцы 162-го батальона 15-й бригады ПВО не только сами переправились на плотах, но и вывезли 12 зенитных пулеметов.
Однако технику пришлось почти всю бросить, кроме «катюш», которых эвакуировали 47 из 72 — как секретное оружие их было приказано спасать любой ценой.
Потери авиации составили 417 самолетов.
Последние суда отплыли из района Еникале в ночь на 20 мая.
На следующий день ярко светило солнце. В бинокли было видно, как на крымской стороне жители стаскивают тела погибших солдат и офицеров в воронки от бомб и снарядов, а немцы поливают их бензином и жгут.
Печальный итог
По данным Черноморского флота, с 14 по 20 мая были переправлены 119395 военнослужащих, из них 42324 раненых.
Козлов спустя несколько дней доложил Сталину, что переправились 138926 человек.
Если последняя цифра верна, то очевидно, что около 17,5 тысячи человек перебрались через пролив самостоятельно.
Удалось вывезти также 1371 гражданского человека, 25 пушек, 27 минометов, 14 автомашин и 838 тонн разных грузов.
Безвозвратные потери, включая умерших в госпиталях после эвакуации, составили 162282 человека — примерно две трети личного состава Крымского фронта.
Свыше 140 тысяч человек, по данным начальника германского генштаба Франца Гальдера, попали в плен.
Вермахт потерял 7588 человек убитыми и ранеными, 11 танков и самоходок и девять орудий.
Шесть дивизий разгромили три армии. Советские потери превзошли немецкие в двадцать с лишним раз.
Манштейн получил звание фельдмаршала.
Руководители операции с советской стороны были понижены в званиях, но расстреливать, в отличие от лета 1941 года, Сталин никого не стал.
Козлов воевал заместителем командующего разными фронтами, и, по оценке маршала Василевского, на вторых ролях справлялся неплохо.
«Потолком» Мехлиса стала должность члена Военного совета фронта. Бывший фаворит лишился должностей начальника Главпура и заместителя наркома обороны, а главное — вождь больше ни разу не удостоил его личной встречи.
Некоторые современники утверждали, что одна аудиенция все же состоялась, и Мехлис упал перед Сталиным на колени.
Подвиг аджимушкайцев
От трех до пяти тысяч солдат и офицеров, которым не удалось эвакуироваться, укрылись в Аджимушкайских каменоломнях под Керчью и до конца октября 1942 года тревожили немцев ночными вылазками.
Командование принял полковник Павел Ягунов, а после его гибели подполковник Григорий Бурмин.
Некоторые из выживших утверждали, что противник использовал против них запрещенное химическое оружие. Однако доказательств этого нет, и СССР официально таких обвинений не выдвигал. Скорее всего, применялись обычные дымовые шашки.
Поскольку многие аджимушкайцы в конце концов очутились в плену, их эпопея сразу после войны не афишировалась.
Так же как историю Брестской крепости, ее в начале 1960-х годов сделал публичным достоянием писатель и тележурналист Сергей Смирнов.
В год 20-летия Победы в живых оставалось около 200 участников обороны.
Источник