Можно ли было избежать военного конфликта в чечне
Кто виноват в росте цен на продукты
11 декабря 1994 года президент России Борис Ельцин подписал указ о «наведении конституционного порядка в Чечне». Таким образом ровно двадцать лет назад началась война, позднее названная Первой чеченской. Обстоятельства этой катастрофы, едва не приведшей к дальнейшему распаду России, до сих пор полностью не ясны.
В декабре 1994 года федеральные войска вошли на территорию Чеченской Республики. Началась почти двухлетняя кровавая война, последствия которой до сих пор не пережиты. Сейчас эту дату почти не вспоминают — слишком уж она трагична для целого поколения россиян.
Случайные люди, объединенные набором случайных связей и нелепых идей — вот квинтэссенция событий декабря 1994 года
Сформировалось поколение, для которого Чечня и все, что связано с этим понятием, приобрело совсем не географический или этнографический оттенок, а стало трагичной, тяжелой судьбой. Настолько трагичной, что сейчас — через двадцать лет — общество предпочло проигнорировать эту дату, не посвятив ей ни одного серьезного исследования, ни одного федерального мероприятия (траурного или не очень), не сняв даже ни одного кинофильма.
Отчасти это от непроясненности деталей. Есть несколько основных вопросов, на которые так никто до сих пор и не дал ответа. С другой стороны, мы забываем, в какой обстановке мы все тогда жили. Новое поколение искренне не ориентируется в деталях и обстоятельствах того времени.
Федеральная власть на тот момент с трудом контролировала даже саму себя в пределах Садового кольца. Государственная система была недееспособна, причем именно в тех аспектах существования страны, которые принято считать критически важными: оборона, безопасность, разведка, внешняя политика. На том же кавказском направлении не существовало единого руководства даже военными операциями. Интересы отдельных ведомств пересекались, а то и противоречили друг другу, но в глазах местного населения и местных элит все они одновременно воспринимались как «деятельность Москвы». На чеченском направлении своя позиция была у советников президента по национальной политике, у Министерства по делам национальностей, у Министерства обороны, у Генерального штаба, у отдельных подразделений этого самого Генштаба, у СевКавВО, у ФСК/ФСБ, его региональных отделов, у МВД в Москве, у РУБОПа и у отдельно взятых олигархических структур. Примерно то же самое творилось в Грузии, Южной Осетии, вокруг конфликта в Пригородном районе Северной Осетии, в Абхазии и даже в Карабахе.
Сейчас такую обстановку трудно себе представить. И многие сейчас предпочли бы просто забыть эти годы как страшный сон. Но именно из-за желания забыть и не вспоминать теперь приходится отвечать на вопросы столь детские, что вроде как и отвечать на них странно.
Можно ли было договориться с Дудаевым? Да. Договориться можно вообще с большинством людей. Только зачем? Если исходить из привычных представлений о «меньшем зле», то, наверное, можно было и даже нужно. По городу Грозному расхаживали персонажи куда более неприятные, чем бывший генерал дальней авиации, обожавший странные на вид шляпы. Некоторые из них просто куда-то потом сгинули, как некий Бахмадов, приходивший на заседания всяких согласительных комиссий осенью 1991 года в сопровождении молодого человека с редким тогда в наших широтах «Узи». Некоторые затем превратились из вполне себе, на первый взгляд, безобидных типичных «национально ориентированных» фриков, искавших тайны древних шумеров, в озлобленных джихадистов, как, например, Зелимхан Яндарбиев. Через двадцать лет можно задним числом сказать, что с Дудаевым надо было иметь дело, поскольку остальные были хуже.
Но никто достоверно не может сказать, что именно получилось бы из харизматичных лидеров Объединенного конгресса вайнахского народа, если бы с ними попытались договариваться. Просто потому, что никто тогда с ними договариваться не пытался. Миссия Руцкого в 1991 году изначально была провальной, потому что это была миссия Руцкого. Помните, как Руцкой пытался «вести переговоры» в 1993 году при совсем уже других обстоятельствах и с другими людьми? А в Грозном того времени ему пришлось выслушивать полуночные рассуждения Джохара Мусаевича о, например, «сейсмическом оружии». И теперь уже не установить, то ли Дудаев так проверял на прочность психику собеседников, то ли сам уже не совсем прочно ориентировался в реальности.
В 1993-1994 годах миротворческие миссии были возложены на Министерство по делам национальностей во главе с кабинетными учеными, а общую стратегию национальной политики вырабатывали два советника президента России, невесть как добравшиеся до столь высокого положения в обществе. То есть буквально: вчера его знали только его соседи по родному двору в Киеве и коллеги по НИИ по планировке и застройке сельских населенных пунктов (я не шучу — это подлинная биография), а сегодня он — советник президента многонациональной страны по национальной политике. С другой стороны, позиции министра обороны Грачева после осени 1993 года в Москве были настолько сильны, а Борис Ельцин настолько не разбирался в деталях, что выбор решения в пользу «одного десантного полка» был предопределен.
Федеральная власть занималась вещами, как ей представлялось, более прагматичными. Чечня находилась на периферии интересов, поскольку там не происходило никакого перераспределения бюджета (если кто забыл — в стране не выплачивались пенсии и зарплаты, постоянно кто-то бастовал и замерзал, а крупная собственность переходила из рук в руки по несколько раз в месяц по принципу «у кого пистолет больше»). А из Грозного не исходили «законодательные инициативы» о перераспределении полномочий в пользу региона. Все это концентрировалось в Татарстане и Башкирии, которые и воспринимались Кремлем как основная угроза. А когда с Казанью и Уфой удалось договориться, а хасбулатовский Верховный совет растворился в прямом смысле слова в дыму, вот тогда-то и вспомнили о Чечне. В которой к этому моменту отмобилизовали чуть ли не все взрослое мужское население, значительную часть пропустили через абхазскую мясорубку для получения боевого опыта, придумали и «откатали» планы эшелонированной обороны Грозного и, что не менее важно, запаслись поддержкой «общественного мнения», либеральных СМИ (других тогда не было), правозащитных организаций и международного сообщества.
Можно посчитать, что федеральный центр пытался решать проблемы по мере их возникновения. Но и это не так. Генерал Лебедь, хасавюртовский мир и выделение Чечни в бандитское недогосударство — тоже следствие попытки решить следующую по счету проблему: переизбрание Бориса Ельцина на пост президента. Все это так. Без хотя бы формального мира в Чечне Ельцин в 1996 году на второй срок переизбираться не мог.
Попытки играть на мифических внутричеченских противоречиях дали прямо противоположный результат. Неожиданно выяснилось, что межтейповые разногласия становятся менее заметны при наличии внешней угрозы. А вот использование религиозных противоречий оказалось куда более эффективным, но и они подтолкнули чеченское общество обратно в Россию только тогда, когда в религиозность чеченцев, в их отношения с религией стали вмешиваться силы внешние — те, кого мы потом столь упрямо называли «Аль-Каидой».
Гражданская война в Чечне началась самостоятельно, без всякого «разжигания» со стороны Москвы. Она началась между салафитами и сторонниками традиционного местного ислама — только на это противоречие наложились местные этнографические факторы. Вокруг Шамиля Басаева стали группироваться непонятные люди, не говорившие ни по-чеченски, ни по-русски. У него появились огромные деньги наличными, и он стал требовать от своих людей несколько странных для чеченцев норм поведения. Против него сразу же выступили «люди старой закалки», в основном связанные еще с криминалитетом позднесоветского времени, которые не восприняли новую этику «джихадизма», да и не принимали «выскочек» типа Басаева и Бараева. Их интересовало происхождение денег, на которые стало закупаться оружие. А когда салафитов стало слишком много и они в открытую стали навязывать свои нормы поведения, идеологию, принципы и цели, конфликт внутри чеченского общества стал неизбежен.
Образовались совершенно независимые друг от друга центры власти, отдельные отряды, контролировавшие свой район с полевым командиром во главе (Лабазанов, Гантемиров, Ханкаров, Бараев, Махаури, Закаев, Гелаев — несть им числа), которые просто обязаны были схлестнуться друг с другом. Федеральный центр формально поддержал сперва Надтеречный район, потом людей Гантемирова, потом принялся делать ставку на каждого, кто складно произносил слово «федерация». При этом одно ведомство запросто могло поддерживать человека, который воевал со ставленником другого ведомства. А общее командование переходило по кругу от военных к ФСБ и МВД в зависимости от политической ситуации.
Весь этот бардак мог длиться бесконечно долго, поскольку устраивал многих и просто соответствовал уровню сил Москвы. Разбираться в нюансах внутричеченских взаимоотношений так никто себе труда и не дал. У многих просто не выдерживали нервы и сердца — в рабочем кабинете в Ханкале, например, умер адмирал Герман Угрюмов, за пару месяцев до этого назначенный командующим Объединенной группировкой войск в Чечне. В итоге судьба сама вытолкнула на первый план муфтия Ахмад-хаджи Кадырова — идейного и убежденного противника салафитов, которых он искренне считал «шайтанами» и действительно боролся с ними всеми доступными ему средствами.
И главным достижением современной российской политики в Чечне, как это ни парадоксально, можно посчитать именно отказ от мелочного внешнего давления на внутреннее устройство вайнахского общества. Все остальное было олицетворением государственной катастрофы, натурального ада, в котором мы жили и о котором так хотим сейчас забыть.
Случайные люди, объединенные набором случайных связей и нелепых идей — вот квинтэссенция событий декабря 1994 года, логически вытекавших из года 1991-го и продолжившихся вплоть до 1999-го. Главный урок, который вынесло российское государство и общество из чеченской эпопеи 90-х годов, — потеря ориентиров приводит к хаосу и выбрасывает наверх пену из людей и мыслей.
Можно сделать вид, что все это забыто, выводы сделаны. А ведь многие пережили 90-е годы, даже, что называется, не приходя в сознание, просто выживая, не задумываясь о том, что происходит в Чечне и почему это было настолько важно. Только каждый раз в декабре каждого года мы будем вспоминать эти входившие в Чечню четыре танковые колонны как главный в нашей жизни пример торжества некомпетентности в особо крупных размерах.
Источник
«Предотвратить войну в Чечне можно было просто» — Генерал Гуров – о причинах и последствиях чеченской кампании
— Александр Иванович, вы не раз говорили, что чеченская кампания 1994 года была большой ошибкой. Почему?
— Не просто ошибкой или полностью непродуманной авантюрой — во время многих пресс-конференций, как у нас в стране, так и за рубежом, я прямо утверждал, что это было настоящее преступление!
— Но разве у федерального центра не было поводов начинать антитеррористическую кампанию? Ведь к началу 1994 года многие политики, общественники, сотрудники МВД и ФСБ откровенно заявляли: дальше терпеть то, что творит в Чечне режим Дудаева, невозможно!
— Разумеется, ситуация в Чечне уже стала такой, что дальше терпеть это было невозможно. Но есть важный момент: а почему вообще допустили такую ситуацию? Ведь ведение войны внутри своего же государства — это катастрофа. Потому надо заранее не допускать предпосылок для её начала. И в данном случае речь не шла о каких-то невозможных решениях — я считаю, что предотвратить войну в Чечне было довольно-таки просто.
«Операция в Чечне пошла на руку США»
— По моему мнению, главным катализатором напряжённости в Чечне являлся Джохар Дудаев, который благодаря своим заслугам завоевал большую популярность среди чеченцев. Были и другие, кто мутил воду, но Дудаев оставался символом сепаратизма. Почему было загодя не перевести Джохара Дудаева в Москву, скажем, на должность заместителя министра обороны, тем самым удалив его из Чечни? Возможно, это сразу не решило бы всех проблем, но способствовало бы их снятию. Хотя всё-таки надо признать, что было очень много людей, заинтересованных в том, чтобы эта война началась. И находились они не только в Грозном, но и в Москве, и даже на другом континенте.
— И в чём состоял их интерес?
— У каждого был свой. Вокруг Ельцина тогда были две группировки, и каждая боролась за влияние. Одна твердила, что войну начинать нельзя, вторая — что надо воевать. Вторая в итоге победила. К тому же, как известно, Ельцин был человеком, мягко говоря, неординарным и легко внушаемым — знающие люди говорили, что если с Ельциным пройтись от туалета до его кабинета, то по пути ему можно навязать любую мысль.
Пришли к выводу, что если так пойдёт дальше, то сделать с Чечнёй будет уже ничего нельзя. Потому что со всем народом воевать просто невозможно, а из-за того, что возникла идеология, на место каждого погибшего боевика становились двое, а то и трое человек
Это что касается отечественных «интересантов». А были ещё и иностранные. Война в Чечне пошла на руку США, поскольку очень сильно ослабила Россию, позволив удалить её как преемницу СССР с мировой политической арены. Ведь что произошло — после того как мы ввязались в эту войну, то куда бы ни сунулись, голос нашей страны на международной арене не имел ровным счётом никакого веса. Нам всюду говорили: мол, прежде чем лезть в мировую политику, вы сначала разберитесь, что у вас дома творится, вон как в Чечне права человека нарушаются! Было обидно, мы пытались приводить свои аргументы, но они никому не были нужны.
Это что касается большой политики. А вообще недаром же говорят: «Кому война — кому мать родна». С операции в Чечне многие снимали сливки.
— Помню, простые чеченцы мне рассказывали байку, будто война началась оттого, что из России в Чечню шли самолёты, набитые оружием, которое Дудаев затем продавал и отдавал «откат» большим чиновникам в Москве. А потом он перестал делиться, и тогда на него двинули танки. Ещё в то время много писали о том, что с войны кормятся новоиспечённые олигархи вроде Березовского и Ходорковского — дескать, под шумок они перехватили в свою собственность нефтяные промыслы и качают нефть, не платя налоги. Может ли быть зерно правды в этих историях?
— Нет, в Чечне в то время были свои олигархи, которые наживались на нефти. Война в Чечне дала многим возможность жить за счёт продажи самодельного бензина. Чеченские нефтяные дырки не были нужны: своих хватало. А вот что касается продажи оружия, то какие-то мутные истории, связанные с этим, имели место. Я не думаю, что этим занималось правительство, скорее всего к этому были причастны коррумпированные военные, хотя кто-то из членов мог пользоваться деньгами от продажи оружия. Говорю же: на войне есть много способов нажиться, зависит от того, какую ты должность занимаешь и какие у тебя возможности. Скажем, некоторые военные собирали медные и латунные гильзы от патронов, сдавали их, за что получали деньги. Ну и воровство, само собой.
«Со всем народом воевать просто невозможно»
— Бывший начальник охраны Ельцина Александр Коржаков в своей книге писал, что это глава администрации президента Сергей Филатов убедил сделать ставку на Умара Автурханова, дать ему танки и таким образом попытаться в ноябре 1994 года с ходу взять Грозный. Считалось, что чеченцы побоятся начинать боевые действия
— Это было очень наивное представление. Ни за каким Автурхановым чеченцы бы не пошли, Дудаев тогда был лидером своей нации. Вот это решение в итоге очень дорого обошлось. Что стало с теми танками? Все были сожжены, вместо боя получилась бойня. По-другому и не могло получиться — танками в городах не воюют. Удивительно, как вообще такая мысль могла прийти кому-то в голову. Я объясняю это тем, что в то время вокруг Ельцина крутилось множество некомпетентных людей. Потому я и говорю, что войну нельзя было начинать, потому что при трезвом взгляде любой бы понял, что Россия к войне была абсолютно не готова. Вспомните, что мы все увидели — в огромной стране не оказалось боеспособных частей, которым могли бы провести контртеррористическую операцию! Нет солдат, нет знающих своё дело офицеров! А эта фраза министра обороны Павла Грачёва, сказанная им после штурма Грозного: «Мальчики умирали с улыбкой на устах». Это же даже не кощунство — это законченная олигофрения!
После того как мы ввязались в эту войну, то куда бы ни сунулись, голос нашей страны на международной арене не имел ровным счётом никакого веса
Не готовы оказались и спецслужбы. Думаю, ни для кого не является секретом, что чеченские бандгруппы и полевые командиры получали финансовую поддержку из-за рубежа. И противостоять этому было сложно, потому что во время президентства Ельцина вся наша заграничная резидентура, а также агентура спецслужб оказались развалены, и в особенности эти оперативные звенья пострадали на Ближнем Востоке.
— Также вряд ли можно назвать секретом тот факт, что боевики имели поддержку и в самой России
— Было много очень странных случаев, о которых мне рассказывали в том числе сами чеченцы. Например, наши войска обстреливают какой-то аул. Но тут в него въезжает Джохар Дудаев и огонь сразу же прекращается. Потом он уезжает и снова начинается обстрел. Сами чеченцы, повторюсь, мне говорили: «Александр Иванович, о чём это говорит? Это говорит о том, что был какой-то сговор между какими-то военными, воюющими в Чечне, и Дудаевым». Значит, было прямое предательство!
А давайте вспомним, как освещалась в прессе война в Чечне, где боевиков, убивавших наших ребят, называли «повстанцами» и «борцами за свободу». Некоторые журналисты, не хочу называть их фамилии, прямо встали на путь предательства интересов России. Сегодня они работают в президентских структурах, а тогда дружили с Хаттабом и писали пасквильные статьи, за которые получали хорошие деньги. Когда я узнал от очень близких людей в МВД, что такие журналисты практически работают на чеченских боевиков, то предложил провести оперативным путём утечку информации об этом. И даже о том, кто спал с Хаттабом.
— Первая чеченская война закончилась Хасавюртовскими соглашениями о перемирии между федеральным центром и Чеченской Республикой, которые многие назвали позорными. Стоило ли его заключать?
— Проблема была в том, что терроризм на Кавказе стал приобретать идеологическую основу. Публично провозглашался газават — борьба с неверными, создание халифата, причём всё это замешивалось на квазиисламских идеях. Мы тогда проводили по этому поводу слушания в Госдуме и пришли к выводу, что если так пойдёт дальше, то сделать с Чечнёй будет уже ничего нельзя. Потому что со всем народом воевать просто невозможно, а из-за того, что возникла идеология, на место каждого погибшего боевика становились двое, а то и трое человек. К тому же не надо забывать, что чеченцы хорошо помнили депортацию в Казахстан, и это не способствовало возникновению сипматий к России. Потому почва для вербовки чеченцев у представителей международного терроризма была весьма прочная. В связи с этим надо было решать, как перевести контртеррористическую операцию внутрь республики. Для этого нужно было найти доброкачественные силы, которые это смогут сделать. И они были найдены нашим президентом в лице Ахмата Кадырова.
«Рамзан Кадыров, по моему глубокому убеждению, никогда не станет Дудаевым»
— Почему, на ваш взгляд, ставка была сделана именно на клан Кадыровых?
— А какой был другой вариант? Руслан Хасбулатов? Я помню Руслана Имрановича как умного экономиста, очень приятного человека, но у чеченцев он, надо сказать прямо, популярностью не пользовался, для них он был больше русским. Алу Алханов? Он тоже человек уважаемый и заслуженный — генерал МВД. Но для чеченцев, он опять-таки не был своим, они не без оснований считали, что Алханов будет прежде всего работать на Москву. А Ахмат Кадыров был как раз своим, потому что сам воевал против федерального центра, но потом, как и многие, понял, что у этой войны нет смысла, потому что если она будет продолжаться и дальше, то чеченцев как народ просто уничтожат, зато отдельные кланы смогут нажиться. Потому Ахмат Кадыров и пошёл на переговоры с представителями президента, согласившись перейти на сторону российской власти. И именно этого ему не простили террористы, взорвав его 9 мая 2004 года на стадионе в Грозном. После смерти Ахмата Кадырова на его место пришёл Рамзан Кадыров, которого я, кстати, уважаю. Вот из этого паренька, не имевшего даже высшего образования, получился очень сильный политический деятель, который сегодня защищает интересы России. Я знаю, что либералы настроены против него и всячески издевались над ним, называя его недоумком. Также пытаются критиковать то, что мы направляем в Чечню из бюджета большое количество денег. Но я считаю это оправданным. Главное в политике — достижение поставленной гуманной цели. Раньше из Чечни вывозили трупы русских солдат, а сейчас в республике вообще исчез терроризм как явление.
— За счёт чего же исчез терроризм? Не из-за жестокости ли Рамзана Кадырова, как об этом порой говорят?
— Это Кавказ. Президент дал такую возможность, и чеченцы сами стали разбираться с террористами. Для сравнения: когда дерутся члены семьи и в эту драку начинают влезать посторонние, эта драка начинает только разгораться. Чеченцам же, повторюсь, дали возможность самим отрегулировать свои внутренние вопросы.
— А не может ли произойти так, что Рамзан Кадыров сам задумается о том, что его республике хорошо было бы получить больше суверенитета?
— Нет, по моему глубокому убеждению, Рамзан Кадыров никогда не станет Дудаевым. Рамзан врос в российскую политику и государственную структуру, стал её признанным государственником, который уже вошёл в историю. Более того, его уже побаиваются международные террористы, потому что Рамзан своих слов на ветер не бросает. Потому, думаю, его вполне могут использовать для борьбы с международным терроризмом и проникновением радикального ислама. Сейчас в Сирии разгромили террористов из ИГИЛ (экстремистская организация, запрещена в РФ), но для того чтобы ликвидировать её полностью, нужно ликвидировать её идеологию, которая уже, к глубокому сожалению, распространяется и в нашей стране — в России появились её представители и вербовочные группы. Кто будет бороться с экстремистами, если представить, что они смогут прорваться на Кавказ? Лично я думаю, что роль борца по противостоянию этим головорезам будет отведена не только армии, но и Рамзану Кадырову. Во-первых, у него огромный опыт борьбы с террористами, во-вторых, у него 80 тыс. подготовленных бойцов. Причём все они мусульмане, что крайне важно, поскольку кроме пуль и снарядов террористам будет противопоставлен и настоящий ислам.
Источник