Можно ли было избежать первую мировую войну почему

Первой мировой войны можно было избежать

После того, как Гаврила Принцип 28 июня 1914 совершил в Сараево убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, возможность предотвратить войну сохранялась, и ни Австрия, ни Германия не считали эту войну неизбежной.

Между днем, когда было совершено убийство эрцгерцога, и днем объявления Австро-Венгрией ультиматума Сербии прошло три недели. Тревога, поднявшаяся после этого события, вскоре улеглась, и Австрийское правительство поспешило заверить Санкт-Петербург в том, что не намерено предпринимать каких-либо акций военного характера. О том, что Германия еще в начале июля не думала воевать, свидетельствует и тот факт, что через неделю после убийства эрцгерцога кайзер Вильгельм II отправился на летний «отдых» в норвежские фиорды. Наступило политическое затишье, обычное для летнего сезона. Уезжали в отпуск министры, члены парламента, высокопоставленные правительственные и военные чиновники. Трагедия в Сараеве никого особенно не встревожила и в России: большинство политических деятелей с головой ушли в проблемы внутренней жизни. Все испортило событие, случившееся в середине июля. В те дни, воспользовавшись парламентскими каникулами, президент Французской республики Раймон Пуанкаре и премьер-министр и, одновременно, министр иностранных дел Рене Вивиани нанесли официальный визит Николаю II, прибыв в Россию на борту французского линейного корабля. Встреча состоялась 7-10(20-23) июля в летней резиденции царя Петергофе. Ранним утром 7(20) июля французские гости перешли с линкора, ставшего на якорь в Кронштадте, на царскую яхту, которая доставила их в Петергоф. После трех дней переговоров, банкетов и приемов, перемежавшихся посещением традиционных летних маневров гвардейских полков и частей Санкт-Петербургского военного округа, французские визитеры возвратились на свой линкор и отбыли в Скандинавию. Однако, несмотря на политическое затишье, эта встреча не осталась без внимания разведок Центральных держав. Такой визит однозначно свидетельствовал: Россия и Франция что-то готовят, и это что-то готовится против них.

Германский посол в России граф Фридрих фон Пурталес (1853-1928)

Надо прямо признать, что Николай не хотел войны и всячески старался не допустить ее начала. В противоположность этому высшие дипломатические и военные чины были настроены в пользу военных действий и старались оказать на Николая сильнейшее давление. Как только 24(11) июля 1914 года из Белграда пришла телеграмма о том, что Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, Сазонов радостно воскликнул: «Да это же европейская война». В тот же день за завтраком у французского посла, на котором присутствовал и посол английский, Сазонов призвал союзников предпринять решительные действия. А в три часа дня он потребовал созвать заседание Совета министров, на котором поставил вопрос о демонстративных военных приготовлениях. На этом заседании было принято решение о мобилизации против Австрии четырех округов: Одесского, Киевского, Московского и Казанского, а также Черноморского, и, что странно, Балтийского флота. Последнее было уже угрозой не столько Австро-Венгрии, имеющей выход лишь в Адриатику, сколько против Германии, морская граница с которой как раз по Балтике и проходила. Кроме того, Совет министров предложил ввести с 26(13) июля на всей территории страны «положение о подготовительном к войне периоде».

Министр иностранных дел Российской империи Сергей Дмитриевич Сазонов (1860-1927)

25(12) июля Австро-Венгрия заявила, что отказывается продлить срок для ответа Сербии. Последняя же в своем ответе по совету России выражала готовность удовлетворить австрийские требования на 90%. Отвергалось только требование въезда чиновников и военных на территорию страны. Сербия готова была также к передаче дела в Гаагский международный трибунал или на рассмотрение великих держав. Однако 18 часов 30 минут этого дня австрийский посланник в Белграде уведомил правительство Сербии, что ее ответ на ультиматум является неудовлетворительным, и он вместе со всем составом миссии покидает Белград. Но и на этом этапе возможности мирного урегулирования не были исчерпаны. Однако усилиями Сазонова в Берлин (а почему-то не в Вену) было сообщено, что 29(16) июля будет объявлена мобилизация четырех военных округов. Сазонов делал все возможное, чтобы как можно сильнее задеть Германию, связанную с Австрией союзническими обязательствами.

— А каковы были альтернативы? — спросят некоторые. Ведь нельзя же было оставлять в беде сербов.

— Правильно, нельзя. Но те шаги, которые производил Сазонов, вели именно к тому, что Сербия, не имеющая ни морской, ни сухопутной связи с Россией, оказывалась один на один с разъяренной Австро-Венгрией. Мобилизация четырех округов ничем Сербии помочь не могла. Более того, уведомление о ее начале сделало шаги Австрии еще более решительными. Создается впечатление, что объявления Австрией войны Сербии Сазонов хотел больше, чем сами австрияки. Наоборот, в своих дипломатических шагах Австро-Венгрия и Германия утверждали, что Австрия не ищет территориальных приобретений в Сербии и не угрожает ее целостности. Ее единственная цель — обеспечить собственное спокойствие и общественную безопасность.

Военный министр, генерал от кавалерии Владимир Александрович Сухомлинов (1848-1926)

Германский посол, пытаясь хоть как-то выровнять ситуацию, посетил Сазонова и спросил, удовлетворится ли Россия обещанием Австрии не нарушать целостность Сербии. Сазонов дал такой письменный ответ: «Если Австрия, осознав, что австро-сербский конфликт приобрел европейский характер, заявит о своей готовности исключить из своего ультиматума пункты, нарушающие суверенные права Сербии, Россия обязуется прекратить свои военные приготовления». Этот ответ был жестче, чем позиция Англии и Италии, которые предусматривали возможность принятия данных пунктов. Это обстоятельство свидетельствует о том, что российские министры в это время решились на войну, совершенно не считаясь с мнением императора.

Генералы поспешили провести мобилизацию с наибольшим шумом. С утра 31 (18) июля в Петербурге появились напечатанные на красной бумаге объявления, призывавшие к мобилизации. Взволнованный германский посол пытался добиться объяснений и уступок от Сазонова. В 12 часов ночи Пурталес посетил Сазонова и передал ему по поручению своего правительства заявление о том, что если в 12 часов дня Россия не приступит к демобилизации, германское правительство отдаст приказ о мобилизации.

Письмо Николая II Сазонову, датированное 14 июля 1914 года. Письмо Императора хранится в фонде Романовых (ОПИ ГИМ, ф. 180, № 82280)

Стоило отменить мобилизацию, и война бы не началась.

Однако вместо того, чтобы по истечении срока объявить мобилизацию, как сделала бы Германия, если бы она действительно хотела войны, немецкий МИД несколько раз требовал, чтобы Пурталес добивался свидания с Сазоновым. Сазонов же умышленно оттягивал встречу с германским послом, чтобы вынудить Германию первой сделать враждебный шаг. Наконец, в седьмом часу министр иностранных дел прибыл в здание министерства. Вскоре германский посол уже входил в его кабинет. В сильном волнении он спросил, согласно ли российское правительство дать ответ на вчерашнюю германскую ноту в благоприятном тоне. В этот момент только от Сазонова зависело, быть или не быть войне. Сазонов не мог не знать последствий своего ответа. Он знал, что до полного выполнения нашей военной программы оставалось еще три года, в то время, как Германия свою программу выполнила в январе. Он знал, что война ударит по внешней торговле, перекрыв пути нашего экспорта. Он также не мог не знать, что против войны выступает большая часть русских производителей, и что против войны выступает сам государь и императорская фамилия. Скажи он да, и на планете продолжался бы мир. Русские добровольцы через Болгарию и Грецию попадали бы в Сербию. Россия помогала бы ей вооружением. А в это время созывались бы конференции, которые, в конце концов, смогли бы затушить австро-сербский конфликт, и Сербия не была бы на три года оккупирована. Но Сазонов сказал свое «нет». Но это был еще не конец. Пурталес вновь спросил, может ли Россия дать Германии благоприятный ответ. Сазонов вновь твердо отказался. А ведь тогда не трудно было догадаться, что находится в кармане у германского посла. Если он во второй раз задает один и тот же вопрос, ясно, что в случае отрицательного ответа будет что-то страшное. Но Пурталес задал этот вопрос еще и в третий раз, давая Сазонову последний шанс. Кто он такой этот Сазонов, чтобы за народ, за думу, за царя и за правительство принять такое решение? Если история и поставило его перед необходимостью дачи немедленного ответа, он должен был вспомнить об интересах России, о том, хочет ли она воевать, чтобы отработать кровью русских солдат англо-французские кредиты. И все равно Сазонов повторил свое «нет» в третий раз. После третьего отказа Пурталес вынул из кармана ноту германского посольства, которая содержала объявление войны.

Источник

Можно ли было предотвратить Первую мировую войну кратко

Ответить на вопрос о том, можно ли было предотвратить Первую мировую войну, кратко говоря, пытаются историки и исследователи того конфликта вот уже на протяжении нескольких десятилетий. Однако однозначного ответа найти пока так и не удалось.

После убийства

Несмотря на то, что на рубеже XIX-XX столетий обстановка в Европе из-за скопившихся противоречий между крупнейшими мировыми державами накалилась практически до предела, странам несколько раз удавалось избежать начала открытого военного противостояния.

Ряд экспертов считают, что и после убийства Франца Фердинанда конфликт не был неизбежным. В доказательство своей версии они приводят те факты, что реакция последовала не сразу, а лишь спустя несколько недель. Что же произошло за это время?

Визит французов

Воспользовавшись летним перерывом в работе парламента, в Россию нанес визит французский президент Р. Пуанкаре. Его сопровождал премьер министр и по совместительству министр иностранных дел Р. Вивиани. Прибыв на борту линейного французского корабля, высокие гости провели в Петергофе несколько дней, после чего отправились в Скандинавию.

Несмотря на то, что германский кайзер в то время проводил свой летний отдых далеко от Берлина, да и в деятельности остальных государств отмечался период затишья, этот визит не остался незамеченным. Исходя из обстановки на мировой арене, правительства Центральных держав (тогда Тройственный союза) решили, что Франция и Россия что-то тайно затевают. И конечно же то, что затевается будет непременно направлено против них. Поэтому Германия решила предупредить любые их шаги, и начать действовать первой.

Вина России?

Другие в поисках ответа на вопрос о том, можно ли было предотвратить Первую мировую войну, кратко говоря, пытаются переложить всю вину на Россию. Во-первых, утверждается, что войны можно было бы избежать, если бы русские дипломаты не настаивали на неприемлемости австро-венгерских требований, выдвинутых в адрес Сербии. То есть, если бы Российская империя отказалась от защиты Сербской стороны.

Однако, согласно документам, Николай II предлагал австрийскому кайзеру уладить дело миром — в Гаагском суде. Но последний полностью проигнорировал обращение русского самодержца.

Во-вторых, есть версия, что если бы Россия выполнила условия германского ультиматума и прекратила мобилизацию своих войск, то войны опять-таки не было бы. Как доказательство приводится то, что Германия объявила свою мобилизацию позже, чем российская сторона. Однако здесь следует отметить, что понятие «мобилизация» значительно отличалось в Российской и Германской империях. Если русская армия при объявлении мобилизации только начинала сбор и подготовку, то германская была готова заранее. А мобилизация в кайзеровской Германии означала уже начало боевых действий.

Что касается утверждений того, что германское правительство до последнего уверяло Россию в своих мирных намерениях и в нежелании начинать войну, то, возможно, оно просто тянуло время? Чтобы посеять у противника сомнения и помешать как следует подготовиться.

Противники версии об ответственности России за начало войны, в свою очередь, приводят тот факт, что хотя русские и готовились к вооруженному конфликту, но планировали завершать подготовку не ранее 1917 года. В то время, как германские войска были полностью готовы к войне на два фронта (одновременно против России и Франции). Свидетельством последнего утверждения служил небезызвестный план Шлиффена. Этот документ, разработанный начальником генштаба Германии А. Шлиффеном, был составлен еще в 1905-08 годах!

Неизбежная необходимость

И все же, несмотря на различные взгляды и версии, большая часть исторических и военных исследователей продолжают утверждать, что первый мировой конфликт случился просто потому, что на тот момент просто не могло быть иначе. Война была единственным способом разрешить скопившиеся за несколько десятилетий противоречия между крупнейшими державами Европы и мира. Поэтому, даже если бы Р. Пуанкаре не приехал с визитом к Николаю II, русские власти не приняли столь непримиримую позицию по австрийскому ультиматуму Сербии и не объявили мобилизации, и даже, если бы Г. Принцип потерпел неудачу, как и его сообщники, война все равно бы началась. Была бы найдена другая причина. Пусть не в 1914, а позже. Поэтому на вопрос о том, можно ли было совсем предотвратить Первую мировую войну, кратко можно ответить лишь отрицательно. Это была неизбежная необходимость.

Источник

Могла ли дипломатия предотвратить Первую мировую войну?

Ключевая точка. Ультиматум

Не стоит думать, что убийство Франц-Фердинанда повлекло за собой немедленное объявление войны. Поначалу не видно было даже какого-либо серьезно обострения, однако во второй половине июня события начали разворачиваться стремительно, и вскоре стало ясно, что ни одна из великих держав не в состоянии остановить неизбежное наступление глобального конфликта. Надо признать, что Вена сыграла в этой истории роль основного катализатора. Будь ее позиция в отношении Сербии чуть менее бескомпромиссной, и убийство эрцгерцога не стало бы поводом к разрушительной войне. Но уж очень стремилась Австрия если не подчинить, то хотя бы усмирить независимую Сербию, и когда выяснилось, что к убийству Франца Фердинанда имеют прямое отношение высокопоставленные сербские офицеры, Вена перешла к решительным действиям.

Австрийская карикатура «Сербия должна погибнуть». (epodreczniki.pl)

Сперва, правда, Австрия попыталась добиться своего дипломатическим путем. 23-го июля Белграду был предъявлен жесткий ультиматум, на выполнение условий которого Сербии отводилось 48 часов. Либо сербское правительство подчинится ультиматуму, либо будет маленькая победоносная война. Вена требовала прекратить антиавстрийскую пропаганду, закрыть несколько особенно радикальных газет, арестовать группу офицеров и разогнать некоторое количество особо опасных националистических обществ.

Ключевым, пожалуй, был 6-й пункт: «провести расследование против каждого из участников Сараевского убийства с участием в расследовании австрийского правительства». Этот пункт, единственный из десяти, так и остался невыполненным, что и стало поводом к объявлению войны. Сербы, пытавшиеся заручиться поддержкой России, в то же время сделали все, чтобы удовлетворить претензии Австрии, обещая даже в скором времени пересмотреть Конституцию, дабы выполнить одно из условий. Лишь 6-й пункт был невыполним, ибо затрагивал вопросы суверенитета.

Белград предложил альтернативу — передать Вене все документы по итогам расследования. Австрия расценила такой ответ («да» на 9 из десяти пунктов) как неудовлетворительный. Правда, нужно учитывать и тот факт, что Вена, особенно военные круги, очень хотела войны. Более того, общество старательно готовили к этому конфликту, особенно старалась печать. Призывы раздавить Сербию слышались отовсюду. Глава Генерального штаба барон фон Гётцендорф объявил мобилизацию, министр иностранных дел граф Берхтольд вел с Германией переговоры о поддержке. Милитаристские настроения подхватили даже газетные карикатуристы. Кажется, общество было бы сильно разочаровано, если бы войну не объявили. Так или иначе, будь условия ультиматума менее жесткими, войны, возможно, действительно удалось бы избежать.

Императорские телеграммы

Существовала вероятность, что Австрия и Сербия разберутся сами, без, что называется, стороннего вмешательства. То есть вовлечение в их конфликт еще четырех сверхдержав вовсе не казалось поначалу неизбежным. Большая беда состояла в том, что все державы были связаны условиями стратегических разговоров. Россию беспокоило усиление Австрии на Балканах, но объявление Россией войны Австрии означало, что за последнюю вступится Германия. Еще в 1905 году германское командование приняло план Шлиффена, предполагавший одновременное ведение войны на два фронта с итоговой победой и над Россией, и над Францией. Франция ждала возможности поквитаться с Германией за поражение во франко-прусской войне чуть больше сорока лет. Президентом страны был Раймон Пуанкаре, имевший прозвище Пуанкаре-война. И как раз в 20-х числах июля он находился с визитом в Петербурге, где обсуждал вероятность совместного участия двух стран в войне с Германией.

План Шлиффена был мероприятием трудоемким и предполагал стремительные действия на первых этапах конфликта. Для подготовки Германии требовалось время. Иными словами, стоило России начать мобилизацию, как Германия должна была немедленно объявлять свою. Иначе претворение в жизнь блистательного стратегического плана оказалось бы под угрозой срыва.

Карта плана Шлиффена. (blogspot.com)

В Петербурге прекрасно понимали, что войны только с Австрией не будет. И когда Николаю II предложили подписать указ о приведении в боевую готовность войск четырех ближайших к территории Австрии округов и Черноморского флота, император, поставив подпись, дописал: «И Балтийского флота». Где Балтийский флот, а где Австрия? Понятно, что Россия держала в уме вступление в войну еще и Германии. При этом императоры, похоже, не рвались воевать. 29-го июля, когда Австрия уже объявила войну Сербии, Вильгельм направил Николаю довольно мирную телеграмму, заверив, что сделает все возможное, для того, чтобы Вена от своих планов отказалась. Предпринял ли Вильгельм что-то в этом направлении — неизвестно, но Николай поверил и начал колебаться. Однако в этот момент на сцену вышли начальник генерального штаба Николай Янушкевич и министр иностранных дел Сергей Сазонов. Они убедили императора в том, что он имеет дело с уловкой, и что Германия воспользуется замешательством России для того, чтобы раньше нее провести мобилизацию.

Вполне вероятно, что генерал и министр были правы. Тем не менее, колебания Николая — хронологически последняя точка, из которой еще можно было отыграть назад. Дальше начались мобилизации сразу в трех странах, а 1-го августа немцы уже оккупировали Люксембург, необходимый им для наступления на Францию.

Мирные инициативы Николая II

В тот же день, 29-го июля, Николай предложил Вильгельму утопический, но все же не лишенный смысла план решения проблемы. Вы удивитесь, но в нем фигурирует Гаага. Да-да, Николай советовал передать решение вопроса в этот голландский город. Тогда в Гааге находился не Международный уголовный суд, а Третейский международный суд, одной из целей существования которого было разрешение территориальных споров. Этот орган, пожалуй, мог бы найти компромисс и разрешить австро-сербский вопрос, вот только телеграмма Николая так и осталась без ответа.

Николай II объявляет с балкона Зимнего дворца о начале войны с Германией. (menswork.ru)

Хельмут фон Мольтке, начальник генерального штаба германской армии, убедил Вильгельма, что тот имеет дело с уловкой. Точно также, как Янушкевич убедил в том же Николая. В итоге не было сделано даже попытки прибегнуть к помощи международных судей.

Нейтралитет Великобритании

Великобритания, конечно, была связана с Францией и Россией договором, который обязывал ее вступить в войну в том случае, если война будет объявлена ее союзникам. Другое дело, что Лондон, похоже, раздумывал над тем, чтобы это условие под каким-нибудь предлогом не выполнить. Министр иностранных дел Эдвард Грей довольно долго не мог получить от коллег по кабинету внятного ответа на то, что следует предпринять в ситуации, когда Франция и Россия находятся в шаге от войны с Германией.

Российский плакат, аллегорически изображающий страны Антанты. (aif.ru)

Примерно в 17.00 1-го августа, когда немецкие войска уже въезжали в Люксембург, в Берлин пришла странная телеграмма от Карла Макс Лихновского — немецкого посла в Лондоне. Он, ссылаясь на свою беседу с Греем, писал, что тот обещает нейтралитет Великобритании и Франции, если Германия не предпримет агрессии в адрес последней. Вильгельм готов был отозвать войска, но уже через несколько часов выяснилось, что посол ошибся. Грей обещал нейтралитет лишь в том случае, если Германия не станет нападать на Францию и на Россию. Принять это условие Вильгельм не мог. Промедление срывало план Шлиффена. Тем не менее, стоит признать, что Грей предпринимал попытки урегулировать конфликт до последнего. Он завалил австрийских, немецких и российских дипломатов телеграммами, содержавшими самые разные мирные инициативы. В итоге Великобритания вступила в войну лишь 4-го августа. К этому времени Германия уже оккупировала Люксембург и принялась за Бельгию.

Итоги

Стоит признать, что как бы интенсивно ни работали дипломаты в конце июля — начале августа 1914-го, усилия их были направлены вовсе не на предотвращение войны. В основном они прощупывали почву, пытаясь выяснить, насколько серьезны намерения потенциального противника. Вена верила, что Россия может проигнорировать ее войну с Сербией, в Петербурге до последнего надеялись, что Германия не вступится за своего восточного союзника, а Берлин допускал, что с Россией можно договориться. Лондон подозревал, что Австрия, Сербия, Германия, Россия и Франция в последний момент одумаются.

Австрийская телеграмма правительству Сербии с сообщением об объявлении войны. (wikipedia.org)

Тем не менее, в этот период было сделано несколько робких попыток не довести дело до кровопролития. Все эти попытки провалились из-за сильного взаимного недоверия и твердой позиции высших военных чинов, которые, очевидно, очень хотели помериться с потенциальным врагом силой. Иными словами, в конце июля дипломатия уже никак не могла остановить войну. Потому что, по сути, не пыталась этого сделать.

Источник