Можно ли было избежать дефолта 1998

Дефолта 1998г. можно было избежать

Экономика , 14 авг 2008, 11:52

Экономический кризис 1998г., после которого прошло почти 10 лет, стал серьезным уроком для России. Основными причинами дефолта были огромный государственный долг РФ, низкие мировые цены на сырье, составлявшее основу экспорта страны, а также популистская экономическая политика государства и строительство пирамиды ГКО (государственные краткосрочные обязательства).

Следуя указаниям ВБ и МВФ, руководство России окончательно подорвало экономическое здоровье доставшейся в наследство сверхдержавы. Дефолт по внутреннему долгу стал последней точкой в экономическом курсе постсоветской демократической элиты.

«Внешнеэкономические условия были очень неблагоприятные: баррель нефти стоил около 10 долл., золотовалютные резервы (ЗВР) отсутствовали, и был острый бюджетный голод, — отмечает в эфире РБК-ТВ в программе «Капитал» вице-президент Ассоциации региональных банков России Александр Хандруев, ушедший по собственному желанию с поста зампреда Банка России еще до августа 1998г. — Однако у меня сложилось отчетливое впечатление, что это был рукотворный кризис, которого можно было избежать. Никакой необходимости в дефолте государственного долга не было. И все проблемы возникли из-за того, что курс рубля был искусственно переоценен».

Как отмечают эксперты Временной комиссии Совета Федерации по расследованию дефолта 1998г., пирамида ГКО в 1998г. уже не представляла собой источника финансирования бюджетного дефицита. В связи с усиливающимся долговым кризисом инвесторы бросились выводить капиталы из ГКО, скупая валюту. Возможности Центробанка по удержанию обменного курса были исчерпаны и, как следствие, анонсируется неплатежеспособность правительства. «Если кризиса нельзя было избежать, по крайней мере, его можно было бы смягчить, — отмечает возглавивший Банк России после августа 1998г. Виктор Геращенко. — Надо было (это предлагалось еще в 1996г.) вводить определенный лимит на иностранных инвесторов в ГКО — это нужно было делать весной».

Вопросы вызывает и правомерность использования ГКО в принципе: размещение данных обязательств велось с неоправданно высокой доходностью (до 140% годовых), а краткий срок погашения не добавлял устойчивости этому инструменту, который представлял собой классическую пирамиду с известным концом. «Было непонимание руководства финансового блока в правительстве, не было понимания и у руководства Банка России, — добавляет А.Хандруев. — Тогда мы пожертвовали страной ради интересов отдельных олигархических группировок».

Как отмечают эксперты Временной комиссия СФ, решения от 17 августа 1998г. готовились Правительством РФ без соответствующих консультаций с российскими экспертами, зато «велись консультации с руководителями иностранных финансовых организаций, имеющих свои интересы на российском финансовом рынке». Заметим, что на заседаниях Временной комиссии СФ по расследованию причин дефолта отказались выступить бывший в то время премьер-министром Сергей Кириенко (ныне глава Росатома), небезызвестный Анатолий Чубайс, спецпредставитель президента РФ по связям с международными финансовыми организациями в ранге вице-премьера с июня по август 1998г. (на сегодняшний день, по завершении реформы РАО «ЕЭС» — безработный) и многие другие ответственные за дефолт 1998г. лица, которым фактически были предъявлены публичные обвинения в национальном предательстве.

Источник

Дмитрий Травин: В 1998-м власть не могла отказаться от пирамиды госдолга

Экономист, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге рассказал «Снобу», из-за чего случился дефолт и почему он был неизбежен

Дмитрий Травин Фото: ИТАР ТАСС

Можно ли было избежать дефолта в 1998 году?

Если говорить о долгосрочном периоде, то да. Государственная политика тогда была построена на расширении заимствований, но при этом сама экономика работала плохо. Вплоть до 1999 года у нас практически не было экономического роста. Долги накапливались, а отдавать их было не из чего. Если бы власть отказалась от построения пирамиды госдолга, то не было бы и дефолта.

Но это теоретические предположения. А как надо было обходиться в конкретной политической ситуации без наращивания долгов — непонятно. Государство пыталось раздавать людям деньги, чтобы те не протестовали и голосовали за Бориса Ельцина на выборах 1996 года. Я не уверен, что на тот момент кому-нибудь другому удалось бы обойтись без таких больших заимствований. Без них Ельцин бы не выиграл выборы. А победивший Зюганов стал бы сам строить долговую пирамиду.

Надо сказать, что дефолта можно было избежать, если бы Международный валютный фонд или западные страны давали бы нам большие кредиты. Их легче было бы обслуживать. Но Запад выделял очень мало денег. Намного меньше, чем Греции в последние годы.

Кого можно винить в сложившейся ситуации?

Вопрос, кого винить, мне нравится меньше всего. Тогда прошли экономические реформы, в которые не вписывалось огромное количество предприятий. Они не могли производить продукцию, пользующуюся спросом. Для того чтобы их поддержать, в первой половине 1990-х денежный печатный станок работал без перерывов. Итогом стала практически неконтролируемая инфляция. Потом станок остановили и стали наращивать долги. Это было немножко лучше, но результат известен. Лучше всего было бы сокращать расходы, но Ельцин не был готов потерять власть и отдать ее Зюганову, при котором, возможно, все было бы еще хуже.

Фото: Wojtek Laski/Getty Images

Как повлиял шок, который испытала экономика, на ее дальнейшее развитие?

Здесь все стандартно, как и написано в учебниках по экономике. Произошла девальвация. Она способствовала росту конкурентоспособности отечественной экономики. Из магазинов буквально сразу исчезли импортные товары, которые обедневшие россияне не могли себе позволить. Вместо этих товаров начали появляться отечественные, причем без указа президента, а просто в силу экономических механизмов. Что-то удалось заместить, что-то нет. Нормальных сыров не появилось, зато стали выпускать хорошую сметану. В то время импортозамещение сработало за несколько месяцев, а сейчас оно не получается уже больше четырех лет.

Можно ли сравнивать кризисы 1998 года, 2008-го и тот, что мы переживаем сейчас? Напоминает ли нынешняя ситуация 1998 год?

Нет. Все-таки это разные процессы. В 1998 году у государства были огромные долги. Многие путают дефолт с девальвацией. Дефолт — это неспособность государства выполнить свои обязательства по долгам. Сейчас его быть не может. Ни в 2008 году, ни сейчас у государства не было и нет таких долгов. Они, правда, есть у государственных компаний, но масштаб проблемы все же меньше.

Кроме того, за 20 прошедших лет резко выросли цены на нефть. Тогда государство получало мало налогов, в том числе из-за низкой стоимости нефти (в декабре 1998 года нефть марки Brent стоила 9,1 доллара за баррель. — Прим. ред.). Но уже в 2008-м перед кризисом они были очень высокие (4 июля 2008 года цена на нефть марки Brent достигла максимума — 143,95 доллара за баррель. — Прим. ред.). Сегодня она существенно ниже, чем в 2008 году, но выше, чем в 1998-м. Экономика худо-бедно начала работать. И сейчас государство точно может не раздавать деньги предприятиям, которые должны сами себя окупать.

Конечно, рубль может падать, что и происходит в последнее время. Но не в пять раз, как это было в 1998 году. И даже не в два раза.

Беседовала Анастасия Степанова

Источник

Можно ли было предотвратить дефолт 1998 года?

В середине августа в РИА «Новости» председатель наблюдательного совета банка ВТБ, председатель Центрального банка России в 1995-1998 годах Сергей Дубинин прочитал лекцию «Дефолт 1998 года: страницы экономической истории». Slon публикует ее краткую версию.

С моей точки зрения, результат дефолта оказался для нашей страны явлением позитивным. Нам удалось решить непростую задачу, заложив при этом основу для дальнейшего экономического роста. Сразу оговорюсь: сегодня я буду говорить о дефолте 1997-1998 годов, потому что он мог начаться, например, и 1 декабря 1997 года — для этого было достаточно оснований.

Период с 1989 по 1999 год для нашей страны был очень тяжелым. Экономический спад начался еще в советское время, хотя статистика этого не показывала. Но мы все понимали, что павловская денежная реформа в 1991 году возникла не на пустом месте. Бюджетный кризис был очевиден. Существовал также фактор инфляции, а вот понимание того, что это такое, на тот момент еще не сформировалось.

Провал по ВВП к середине девяностых годов достигал где-то 40% от исходного уровня, промышленному производству приходилось еще тяжелее: отдельные секторы упали на 80%. Все это время снижались инвестиции, то есть сокращались возможности формирования сбережений в российской экономике. Даже если возможности и возникали, в инвестиции они не трансформировались.

Как я уже сказал, весь этот период характеризовался тяжелым бюджетным кризисом. Дефицит бюджета по отношению к ВВП превышал 6%, достигая 20-25% в особо тяжелые годы. Это огромные величины — непонятно было, чем их «закрывать». Были приняты достаточно большие бюджетные социальные обязательства — частично унаследованные от советского периода, частично — заново сформированные. Пенсионная система была фактически введена в рамки консолидированного бюджета. Все это происходило в условиях, когда доходы значительно отставали от сумм, которые стремились потратить.

Долги и инфляция

И с государственным долгом все было крайне нелегко. Часть, которая формировалась как внутренний долг, возникла в девяностых, то есть уже в российское время. Это были в основном долги по государственным краткосрочным обязательствам (ГКО), по облигациям федерального займа (ОФЗ). Но был еще внешний долг, он формировался прежде всего в отношениях с международными финансовыми организациями, Международным валютным фондом, Всемирным банком. Правда, долги были достаточно льготными по условиям. Кроме того, существовал унаследованный от СССР достаточно крупный внешний долг, который приходилось реструктурировать, поскольку отдать его в тот момент было невозможно.

Хотя у других стран также имелись долги нашей стране, а до этого — к Советскому Союзу.

Удалось договориться с Индией, а вот арабские коллеги расплачиваться не собирались. Это достаточно серьезно обременяло бюджет.

Но одновременно существовала еще одна проблема, характеризующая экономику тех лет, проблема инфляции. Она опять же осознавалась как отдельная, не связанная с бюджетом, с общей экономической ситуацией.

Как так получилось? Это произошло прежде всего в результате попытки провести взаимозачет между предприятиями. Возникла ситуация неплатежей. Поставщики отказывались друг с другом расплачиваться, ссылаясь на то, что у них нет ликвидности. Соответственно, Центральный банк, тогда его руководителем вновь стал Виктор Геращенко, провел взаимозачет при поддержке правительства Виктора Черномырдина.

«Красные директора», которых в правительстве было много, привыкли к подобным действиям в СССР. Но тогда деньги не передавались в распоряжение тех, кто владел счетами, и в любой момент можно было остановить, заморозить, не позволить деньгам выйти на рынок. Произведя этот взаимозачет в начале девяностых, деньги фактически передали предприятиям. На рынок это вылилось в виде взрыва инфляции. Понятно было, что рыночная экономика не может работать, если деньги ничего не стоят. Какой смысл заниматься инвестированием, проводить какие-то инновации или вообще делать что-то в экономике, если вы зарабатываете деревянные рубли, которые тут же обесцениваются? А если вы даже их каким-то образом извлекаете, надо немедленно отоваривать, чтобы не потерять ценности. Тогда как раз родилась мысль, что их лучше всего обращать в настоящие деньги, то есть конвертировать в валюту — доллары.

Задачей номер один для Банка России являлось, конечно, обуздание инфляции. Мы действительно добились того, что в 1997 году инфляция составила 11%. Но одновременно не удалось синхронизировать жесткую кредитно-денежную политику с ограничительной или, по крайней мере, с ответственной бюджетной политикой. Бюджетная политика осталась мягкой, а денежная — жесткой. Понятно, что в этом и состоял конфликт, который затем нашел разрешение в виде кризиса и дефолта.

И тогда же, в 1994 году, было принято решение об отказе эмиссионного покрытия дефицита. Нам удалось убедить президента, председателя правительства, что это и есть основа инфляции и с этим надо заканчивать. Тогда и перешли к системе ГКО, ФЗ и попытались «закрывать» дефицит не инфляционными, не эмиссионными источниками, а просто занимая деньги на кредитно-финансовом рынке. Казалось бы, уже почти созревший успех. Однако ситуация 1997 года с падением инфляции, с началом — впервые — роста экономики, пусть и незначительным, оказалась подорванной. И не только по внешним причинам, но и потому, что не было, как я уже сказал, синхронизации двух политик.

Азиатский кризис и падение цен на нефть

Работали и другие факторы. Начался международный финансовый кризис — это, конечно, не кризис масштаба 2008 года. Он не ударил по развитым странам, не случилось глобального кризисного падения не только ВВП, но и взрыва внутри банковской мировой системы. Это был кризис развивающихся экономик. Он начался с Юго-Восточной Азии, поэтому и получил название азиатского кризиса, захватил Малайзию, Индонезию, Южную Корею. Упало доверие ко всем развивающимся странам. В результате деньги стали выводить — в том числе и с рынка ГКО России. Вот эта ситуация как раз и вызвала обвал рынка внутреннего, прежде всего рынка государственных облигаций. Одновременно произошел второй удар — это не кризис и даже не заговор. Я имею в виду специфику падения цен на нефть. К лету 1998 года цена барреля нефти колебалась между $8 и $10. А падение произошло примерно от уровня $25-28 за баррель буквально за год до того. Сегодня для сравнения — $105, разница очевидна.

В результате падения цены нефти мы получили отрицательное сальдо платежного баланса. То есть импортироваться стало больше, чем экспортироваться. Соответственно, произошел обвал на рынке ГКО. Какое-то время ЦБ скупал облигации, пытаясь не допустить роста уровня процентов по ГКО. Но эти деньги тут же возвращались на валютный рынок, и в результате надо было либо девальвироваться, либо поддерживать уровень курса рубля.

Что было делать? Решения экономические и политические

Я часто слышу упреки в адрес правительства и ЦБ в том, что тогда не провели девальвацию: люди считают, что не нужно было поддерживать курс. Причина, по которой девальвацию нельзя было провести, заключалась в сложившейся тогда на рынке ГКО ситуации. Примерно треть всех размещаемых облигаций уже покупалась иностранными инвесторами. Там была целая история с их допуском и недопуском на рынок, но не будь их, рынок бы не состоялся. Механизм потребовался достаточно либеральный, хотя ЦБ пытался ограничивать эти операции. А вот российские банки получали задание от иностранных инвесторов покупать эти ГКО за рубли. Но при этом заключали опционные договоры, что они им заплатят доллары по определенному курсу, который в этом опционе был указан. То есть если бы мы тогда провели массированную девальвацию, банки просто-напросто не выполнили бы свои обязательства перед иностранными инвесторами. Либо они бы сами обанкротились — один за другим, либо должны были бы войти в открытый конфликт со своими инвесторами, как и произошло в августе 1998 года.

Правительство понимало, что, немедленно проведя девальвацию, мы фактически ставим крест вообще на всем рынке ГКО и уже вплотную подходим к дефолту. После подобных действий о нем пришлось бы объявить уже через несколько недель.

Мы все-таки достигли соглашения с правительством о том, что ЦБ перестает вмешиваться в рынок ГКО. Более того, поднимает учетную ставку с 21% до 28%. Договорились, что мы прежде всего пытаемся обеспечить относительную стабильность, расширяем валютный коридор и стараемся избежать потрясений. А правительство заново берется за программу сокращения расходов, наращивания налогов и вообще сокращения дефицита.

Задача непростая, но надежда, что мы сможем взять в руки всю эту ситуацию, была. И, естественно, стартовали попытки договориться с международными финансовыми организациями о получении помощи.

Не могу не сказать о политических решениях, которые принимались. 23 марта 1998 года президент Борис Ельцин назначил председателем правительства РФ Сергея Кириенко. В правительство оказались включены Задорнов, Немцов, Сысуев, Федоров, Христенко. Летом 1998 года Чубайс был назначен специальным представителем президента на переговорах с международными финансовыми организациями. Однако это стремление собрать молодых реформаторов имело и свои минусы. Я до сих пор считаю то политическое решение довольно неудачным. Не все были готовы к этой работе.

Тем не менее хоть и с трудом, но правительство было укомплектовано. Задачу оно ставило, конечно, непростую: недопущение и девальвации, и дефолта. В Госдуме абсолютно все предложения правительства были отклонены. Конечно, что-то удалось внедрить указами президента, но тогда уже был май на дворе, ситуация критическая. ГКО реально начали превращаться в пирамиду — нужно было выпускать новые, чтобы погасить старые.

Летом сложилась очень тяжелая ситуация, когда на счетах правительства в Центральном банке совсем не осталось денег: они были обнулены. То есть правительство тратило все. И вот, как я уже говорил, начались интенсивные переговоры с Международным валютным фондом. У фонда есть определенные правила игры: надо сначала выполнить некоторые части программы, доказать, а уже потом пойдет помощь. Для нас они, можно сказать, сделали исключение: согласовали программу на $20 миллиардов — и первый транш был предоставлен.

В августе на совещании у Сергея Кириенко были разработаны два сценария действий в сложившемся положении. Первый — эмиссионное покрытие всех обязательств по ГКО. Второй сценарий — это дефолт, принудительная реструктуризация обязательств по ГКО, постепенная девальвация рубля. Последний сценарий был поддержан на совещании, и премьер-министр вместе с ЦБ взяли на себя эту ответственность. Мы стали готовить декларацию, которую 17 августа, в понедельник, должны были вынести обществу. Профессиональное сообщество довольно спокойно восприняло решение, все понимали, что это неизбежность. Но российские банки поняли, что им грозит банкротство, и прекратили обслуживать население. И тогда обязательства по практическим всем российским банкам повесили на Сбербанк. Денег из банков мы при этом не получили, то есть это была тоже эмиссия, но эмиссия замороженная — эти депозиты не сразу выдавались людям, их сначала нужно было переоформить.

Здесь подчеркну, что в отставку тогда ушел Кириенко, сформировалось правительство Примакова, ЦБ вновь возглавил Геращенко. Надо отдать должное, они не стали резко переламывать экономическую политику, более того, позволили Задорнову ввести наконец сбалансированный бюджет.

Удалось сделать то, что нужно было сделать еще в 1991 году. Валютный курс, естественно, сильно изменился, но потом вернулся к тем же 20 рублям за доллар, как и в декабре 1998 года. То есть получилось добиться финансовой стабилизации. И, что уж относится скорее к удаче, начался рост цен на нефть. И вот на этой волне десятилетие удалось провести весьма благополучно.

Преодоление кризиса и его уроки

1. Кредитно-денежная стабилизация, подавление инфляции, должна быть реализована одновременно с бюджетно-финансовой стабилизацией. И этот баланс должен поддерживаться на долгосрочной основе.

2. Методы регулирования банковской системы, нормативы пруденциального банковского надзора и создания резервов коммерческих банков должны соответствовать международным стандартам.

3. Оптимальный механизм валютного регулирования — плавающий курс рубля, определяемый ежедневно на валютном рынке. Поддержание курса в пределах узкого «валютного коридора» не требуется.

Источник