Кальмар кто он можно ли его есть в пост

Формула христианства проста

– Кажется, что в патриархальном в обществе быть христианином было куда проще. Тесные горизонтальные связи, жизнь большой семьей, забота друг о друге — все этому способствовало. Мир меняется к лучшему, и вроде проявить милосердие гораздо легче. Но оно часто бывает диванным: поставил лайк, всплакнул, отметился крестиком — и не оставляет ощущение, что христианином быть все-таки не получается, хотя собственный ресурс сочувствия уже успел исчерпать. Напереживался в виртуале впрок. Быть христианином хочется — а как?

– Это не просто глобальный, это единственный в жизни вопрос. Остальные – производные от него. Утешительным здесь может быть пример апостола, который сказал: «Бедный я человек! Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю». (Рим. 7:19) Если уж апостол так говорит, может и нам не стоит отчаиваться, что у нас не все выходит?

Мне не видится в вопросе «Как быть христианином?» какой-то актуальности и злободневности. Он существовал всегда, существует теперь и будет существовать дальше. Тот мир, в котором мы реализуем ответ –  меняется, но люди – не меняются. Патриархальное ли общество, мир ли это социальных сетей или глобализации, для человека ответ находится все равно внутри него самого. Различаются лишь технические формы выражения.

Однажды к Спасителю пришел юноша и спросил: «Как мне наследовать жизнь вечную?» Тот ответил: «Возлюби Бога всем сердцем и всем существом… и ближнего, как самого себя».

Это и есть формула христианства. Другое дело, как на практике ее реализовать? как воспитать это в себе? Ответ Спасителя прост по форме и сложен по исполнению. От нас зависит, что в каждый конкретный момент жизни, в каждой ситуации мы вынесем для себя.

Вот живет восьмидесятилетний старик, говорит, что привык надеяться на себя. Но мне не кажется, что своими словами он отрицает надежду на Бога. Мне слышится в его голосе 145 псалом: «Не надейтесь на князей, на сынов человеческих, в которых нет спасения». В этом смысле он прав.

На себя надеяться, правда, не очень получается, мы мало в этом успешны. Но если человек самостоятельно пытается проживать жизнь, не перекладывать свои тяготы на других, то быть может в этом и есть его трудное делание.

– А как быть с «возлюбить Бога как самого себя»?

– У меня тоже нет рецепта. Зато есть 13-ая глава 1-го Послания коринфянам апостола Павла, где среди прочего встречаем «любовь не ищет своего». Вот критерий. Он кажется слишком простым, мол, не ищи своей выгоды, помогай другому. Но вдумайтесь, ведь выгоду мы можем часто искать и утонченно, даже скрыто от себя.

Например, пришел человек в храм. А зачем? Конечно же, чтобы с грехами побороться, стать лучше. Но ищет ли он при этом своего, выгоду? Или человек все-таки приходит к Богу и ближнему? Это нарочно безответный вопрос. Ведь когда мы в самых правильных наших проявлениях пытаемся достигнуть своего результата, своей, пусть и самой доброй,  выгоды, оказывается, что наше целеполагание ошибочно.

У протопресвитера Александра Шмемана есть такие слова: «Древняя церковь – христиане вокруг престола и поэтому Тело и Кровь Христа на престоле. Современная церковь – Тело и Кровь на престоле и поэтому христиане вокруг». Кажется, похожие вещи, но на самом деле диаметрально противоположные.

Мы пришли встретиться друг с другом и Богом, попытаться увидеть другого, то есть не себя показать, а к другому потянуться? Или мы пришли в церковь получить себе духовную выгоду, освятиться и самим достичь высокого духовного уровня?

Современный человек все чаще хочет и в духовном плане быть потребителем, хочет получать, приобретать, пусть даже вещи вполне правильные и добрые.

Но это антитеза того, о чем говорит апостол.

– Могли бы вы привести пример?

– Хорошо ли, например, стремиться избавиться от греха? Да, в общем хорошо. А стремиться достигнуть молитвенности? И это неплохо. Но если первое и второе – единственная наша цель, выходит, мы ставим средство в положение цели. Значит, мы совершаем подмену. Это и отличает зачастую современного христианина. Есть такое греческое слово «амартия» (ἁμαρτία) – грех, промашка. Здесь происходит ровно такая промашка, подмена целеполагания.

Если в нашей подготовке к посту, в постовой практике цель – попытаться достигнуть хоть какого-то самоограничения, чтобы высвободившиеся ресурсы времени, внимания, сил, эмоций и молитвы направить к Богу и к ближнему, тогда все хорошо.

Если мы обычно вычитываем только утреннее и вечернее правило, а постом добавим в себе в нагрузку еще по три канона в день, то вот это — хорошо или нет?

– Хорошая цель вроде бы.

– Главный вопрос: зачем? Если для того, чтобы в собственных глазах выглядеть большими молитвенниками, то думаю цель плохая. Если мы стараемся в пище соблюдать пост, чтобы успокоить себя — мол, мы прилежные христиане,  правильно исполняем устав, то (это мое личное мнение) лучше вовсе не поститься.

Святитель Иоанн Златоуст когда-то написал, что пост – это когда разницу в цене между обычной и постной трапезой мы раздаем нуждающимся. Это оптимальная формулировка и ответ на вопрос: для чего мы постимся. Мы постимся, чтобы экономить и отдать, делиться.

Но взглянем на наш сегодняшний пост. Если сравним дешевые пельмени и нормального уровня рыбу в магазине, то получится, что те самые нуждающиеся, вообще говоря, постом мне должны прилично приплачивать.

Пост – это попытка самоограничения, самообуздания, хотя бы в элементарном, ради того, чтобы поделиться собою с Богом, с ближним. Это время посмотреть на себя по-другому, под новым углом, чтобы слова «любовь не ищет своего» стали применимы к нам самим. Пост – это время, когда мы возрастаем в любви.

– Недавно на Рождественских чтениях в Москве на секции, посвященной психологии в пастырской практике, прозвучало два доклада. Священник рассказал о курсе понимающей психотерапии, которая учит откликаться на боль приходящего в церковь человека. Второй доклад делал профессиональный психолог: он описывал типичные ситуации, с которыми сталкиваются священники и предлагал шаблонные решения. Второй доклад вызвал заметно больший ажиотаж среди слушателей. Может быть, мыслить шаблонами, иметь в арсенале готовые образцы, жить по прописанным рецептам – проще, легче, удобнее? Мы просто ищем рецепты.

– То, о чем вы говорите, очень важно. Вот есть два человека. Один говорит о сложной, трудновыполнимой и труднореализуемой задаче увидеть другого человека, встретиться с другим. Второй предлагает технологические решения: как поступить в этом случае, а как в другом.

При этом, возможно, его решения могут быть очень правильными и хорошими. Когда у человека сломана нога, надо накладывать гипс. Это тоже технология. Но когда мы говорим о свойстве человеческой психики обращаться за шаблоном, то упираемся в одну проблему.

Смотрите, рассуждая о посте, я сказал общие вещи – «любовь не ищет своего», «Спаситель призывает возлюбить ближнего, как самого себя». Эти вещи понятны, но, действительно, не дают конкретных инструкций.  Когда человек приходит в храм, то первое, что спрашивает: как креститься, куда свечи ставить? Можно ли есть кальмаров в пост? Это все как раз технологические вопросы.

А до вопросов – как мне терпеть соседа по подъезду? что ответить раздраженному коллеге по работе? как простить родственника, который нанес тяжелую обиду? – до таких вопросов человек часто не дорастает вовсе. А если дорастает, то медленно и трудно.

Начинается все именно с кальмаров в пост. Иначе говоря, технология – делай так, получишь результат – она нас всегда разъединяет.

– В каком смысле разъединяет?

– Технология и шаблон – это бытовое, часто малозаметное проявление законничества. Закон очень удобен тем, что если я его исполнил, то «отойдите от меня, я свое дело сделал».

А любовь, о которой говорит Спаситель, вслед за ним и апостол Павел, она не имеет границ. Апостол пишет: «Она никогда не перестает». То есть нельзя полюбить ближнего полчаса, а потом сказать: «Теперь, друг, уйди. У меня свои дела». Нельзя любить Бога полчаса в день, когда мы стоим на утренней или вечерней молитве. Любовь – это целожизненное явление.

По немощи нашей, по греховности, по поврежденности, мы постоянно пытаемся от Бога и от ближнего отгородиться конструкциями закона. Вот я это сделаю и это должно принести результат. Но, друзья, так не получается.

Пост часто становится инструментом не возрастания в любви к Богу и ближнему, а инструментом самооправдания. Я же постился, я ж мяса и молока постом не ел. Значит, я свое исполнил.

В религиях закона, в исламе, например, есть так называемые пять столпов ислама. Если человек их исполняет, то он имеет право на рай. Если не исполняет, ну, сам виноват. А апостол Павел говорит: «Делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познаётся грех». Спаситель мог бы дать нам детализированные, технические инструкции что делать в этом случае, а что в том. Но что мы видим?

Бог сначала дает нам легкий завет – Ветхий. Во Второзаконии появляется много детализированных рекомендаций. Декалог – десять заповедей Ветхого завета — прописаны, ограничительны и трудно исполнимы, хотя вполне понятны: не убивай, не кради, не прелюбодействуй. Очень быстро декалог разрастается до 613 заповедей Ветхого завета с крайне доскональными комментариями. Но от них мы приходим к притче о мытаре и фарисее.

В притче читаем: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи… пощусь два раза в неделю, даю десятину со всего, что получаю».

Значит ли это, что не нужно исполнять закон Ветхого завета? Нет, не значит. Потому что тогда Спаситель сказал бы, что фарисей пошел домой осужденным, а мытарь оправданным. Но Господь говорит, что один «пошел домой более оправданным, нежели другой».

– Поясните, к чему вы клоните?

– К тому, что вслед за этим Господь дает заповеди Нового завета, заповеди блаженств. Они гораздо сложнее.

– Почему сложнее?

– Они требуют от нас самостоятельной работы, хотя бы потому, что не дают нам законодательных рекомендаций. Примеры, поучительные истории, конечно это важно и здорово. Но примеры и жизненная история работают не сами по себе. Они воспринимаются каждым индивидуально, уникально. Рассказывать о людях, которые исполнили свой христианский долг и предназначение я бы поостерегся.

Во-первых, кто и насколько исполнил свое предназначение как христианин, мы узнаем лишь на Страшном суде. Мотивация внешне благовидных и не благовидных поступков все-таки может быть очень разной. Во-вторых, привести пример общеупотребительный слишком сложно. Я не возьмусь.

Впрочем, расскажу шуточную притчу, которую встретил в сборнике одного сибирского писателя Мирослава Бакулина и она мне запомнилась.

Попадает человек на Страшный суд. Его встречают ангелы.

– Давай, проходи в Царствие Небесное.

–Да как же? Чего я такого сделал? Как я свое предназначение Богом определенное исполнил?– спрашивает человек удивленно.

– Слушай, ну ты со студенческим отрядом ездил?

– Ездил.

– В вагон-ресторан в поезде ходил?

– Ходил.

– Девушка еще напротив сидела, помнишь?

– Помню.

– А что говорила?

– Просила соль передать.

– Ну, и ты?

– Ну я передал.

– Вот! Заходи.

Понимаете, мы часто думаем, что детально разбираемся в технологии нашего богообщения, будто точно знаем, что Господь от нас ожидает, что важно, а что второстепенно. Но настоящее христианство – это внутреннее состояние. Реализовываться вовне оно может практически незаметно.

Как привести пример того, когда двое ссорились, а потом, что-то в мимике изменилось и они  простили друг друга? Они может друг другу не сказали ничего, никаких «прости». Но у одного в мимике что-то промелькнуло, и второй уступил. Понимаете, иногда передать СОЛЬ бывает достаточно.

– Я была уверена, что вы просто скажете, что христианином быть сложно, но…

– Так я ровно это и сказал. Человеку – невозможно, Богу – возможно. Быть христианином это выше естественного. Человек в состоянии грехопадения быть христианином не может. Именно поэтому Христос обращается к нам с огромным призывом. А вот как его реализовывать в обыденной жизни?

Простого рецепта здесь нет. Зато есть Писание, законы от Ветхого завета (не укради, не прелюбодействуй) до Нагорной проповеди, в которой Спаситель говорит о поразительно неисполнимых вещах: «Блаженны нищие духом», «ударили по одной щеке, подставь другую». И заканчивает Он словами: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5: 45; 48).

Господь ждет от нас неисполнимой, невозможной, неподъемной вещи, отталкивающей своей неподъемностью. Читаешь и руки опускаются: «Ну, конечно, ну где уж нам?».

Взять с понедельника волю в кулак и стать христианином человеку невозможно. Но человек может прилагать к этому усилия. Он может падать и вставать, подниматься, идти дальше этим Путем с Божьей помощью. У него могут какие-то успехи в этом делании появляться. Хотя бы такие, чтобы соль передать.