Просрочена овсянка можно ли есть

На днях в одном из статусов в «Одноклассниках» прочитала. Я — в шоке. Может кто-то уже слышал эту историю и знает дальнейшие подробности. Но большинство, наверное, не в курсе. Просто хочется предупредить всех, чтобы были аккуратнее в выборе продуктов.
В общем, вот:

«22 ноября 2014 года утро в нашей семье начиналось как обычно . Дети прыгали от счастья, что
наконец-то, после трудной рабочей недели наступили выходные. 22 ноября выпало в
этом году на субботу.Мы с мужем
планировали интересно провести конец недели – поехать на дачу, пойти в гости к
друзьям… Но, этим планам не суждено было сбыться…

Всегда по утрам я варю молочную кашу. Это и вкусно, и
полезно.Накануне, в пятницу, 21 ноября,
муж купил пачку овсяных хлопьев
«Геркулес» фирмы «Русский продукт» в магазине «Атак», что находится по
адресу:г. Электросталь, ул. Жулябина,
д. 3.Утром в субботу я открыла эту
пачку, высыпала овсяные хлопья в кипящую воду, добавила сахар, и , по
готовности, сливочное масло. И сахар, и масло мы купили недели 2 назад, и не
раз использовали в приготовлении пищи. Когда каша сварилась, я добавила в
кастрюлю молоко (пастеризованное, в бутылке, фирмы «Вкуснотеево» ).

Разложила кашу по тарелкам, и попробовала сама 2 ложки.
Минут через 5 я почувствовала себя плохо. Младшая дочка Маша ( ей 3,5 года)
тоже съела всего несколько ложек, сказала, что каша плохая, ей не
понравилась,и через пару минут
подбежала к нам с мужем, плача, и жалуясь, что не может дышать. Мы подумали,
что, наверное, начинается насморк, и брызнули тизином в нос, после чего Маша как-то странно повалилась на диван, и не
двигалась. Может, она уснула? Мы решили отнести её в кроватку.В этот момент старшая дочка, Даша, которой
6,5 лет, доев всю кашу, стала кричать , что её раздражают все звуки, а в доме в
тот момент работал только телевизор, стала говорить, что у неё
такое чувство, как будто ей сразу сто человек кричат в уши, мы не вполне
поняли, что с ней происходит. При этом меня стало рвать, а муж ( он ещё не успел покушать этой каши )наблюдал, как Даша без чувств упала на
диванчик там же, где ела кашу. У неё начались судороги. Муж подумал, что она
шутит, пугает нас, стал её называть по имени, но она не откликалась. Было
понятно, что что-то случилось с ней. Он приоткрыл ей веки, и увидел, что
глазные яблоки закатились под лоб – их практически не было видно. В то время я
рвалась в ванной. Муж кричит мне : «Срочно вызывай скорую!».Сразу побежали смотреть,как чувствует себя Маша, спит ли она, или ей
тоже плохо. Подойдя к кроватке, мы услышали, что ребёнок хрипел. Она лежала
вниз лицом. Повернув её, мы увидели, что её рвёт, и она так же, как и старшая
наша дочь, находится без сознания. Подняли ей веки, и с ужасом обнаружили, что
один зрачок укатился вверх, под лоб, а другой- вбок, в глазных отверстиях были
только белки. Мы поняли, что дети наши умирают.В скорую мы звонили около десяти раз, прося как можно быстрее приехать.

Первая врач из
скорой, педиатр, стала долго нас расспрашивать, когда заболели дети, она никак
не могла понять, что они не заболели, а находятся в опасной для жизни ситуации,
в коме. У врача в руках был только стетоскоп. Расспросив, как прошла
беременность, и был ли токсикоз, чем болели дети в течение жизни, что они ели и
что пили в последнюю неделю, она решила, что детей нужно послушать – ведь
ничего другого у неё под рукой не было. Мы понимали, что наши дети умрут с
таким «врачом». И на наше счастье подъехала вторая скорая, врач Голубев Валерий
Юрьевич, ( его имя мы позже узнали,позвонив в скорую где-то через неделю
после случившегося ) вместе с медсестрой. Оставив в стороне педиатра, которая ,
скорее всего ,приехала не спасать детей, а после долгих и нудных расспросов
констатировать летальный исход, Валерий Юрьевич, держа в руках спасительный
чемоданчик , как и положено врачу скорой помощи, сразу направился к нашим
детям,ему не надо было долго
расспрашивать,что случилось — хватило
нескольких слов: дети поели кашу и упали в обморок сразу .

Доктор пощупал у детей пульс, приоткрыл им глаза, увидел судороги, и принял быстрое
решение : «Дексометазон срочно!»- крикнул он медсестре. Она, недолго думая, вколола лекарство практически
не глядя. Мы поняли, что ситуация
критическая. У Голубева на лице появились крупные капли пота.

Даша почувствовала укол, а нашатырный спирт заставил её
как-то адекватно двинуть головой.

А Маша в сознание не приходила. ..Нашатырный спирт тоже
никак на неё не подействовал – она лежала без движения . Валерий Юрьевич
прошептал: «Срочно в реанимацию». Быстро завернув детей в одеяла, врач и муж понесли их к
машинам. По встречке с сигналом мы летели как можно скорее.

В приёмном покое первого хирургического корпуса городской больницы города Электростали нас встретили лениво, и долго стали расспрашивать , как и что,
начиная с беременности. И только доктор Голубев суетился и переживал.

В приёмный покой вызвали врача-реаниматолога, педиатра из
детской соматики, и врача из
инфекционного отделения. Врачи начали
ругаться между собой, спихивая друг на друга наших детей. Мы слышали только :
«Это не моё!», «Мне что ли писать потом ? » Мы с мужем поняли, что они не собираются спасать наших
детей. Никто не хотел их брать в своё отделение, они то собирались кучкой, любопытно поглядывая на
нас с мужем, то спрашивали нас в сто
пятый раз: «Когда заболели ваши дети, вчера, позавчера, или неделю назад…. Как
проходили роды, был ли токсикоз». На одни и те же вопросы мы уже отвечали
машинально. Наш приезд в больницу – очередной повод для них выяснить отношения. При этом наши дети
лежали на грязных каталках,даже чью-то
кровь никто не удосужился отмыть. Маша всё ещё не приходила в себя. Было около
двенадцати часов дня. Мы знаем, что в этом коридоре, где всё происходило, есть
видеонаблюдение. Мои слова легко можно проверить, посмотрев видеозапись. В
конце концов, два врача (реаниматолог и педиатр) заставили врача-инфекциониста
взять наших детей к себе, в инфекцию. Она ругалась, что у неё нет реанимации,
но врачи спокойно удалились по своим делам. Пришлось нам переезжать из одного корпуса в другой, за
территорию больницы, опять на скорой, в инфекцию, где нас тоже встретили не
очень ласково.

В инфекционном отделении нам дали отдельную палату, и
принялись делать капельницу. Я настояла, чтобы перед капельницей у детей взяли
кровь из вены на анализ, посмотреть, что произошло, какие изменения произошли в крови после отравления.
В воскресенье врач Максим Владимирович, заведующий отделением, сказал нам, что анализ вам всё
равно ничего не даст. Мол, бюджет не даёт денег на такие анализы – выявить в крови яд или что-то ещё. Сказал,
что если они сделают анализ и что-нибудь
обнаружат, нас затаскает опека и другие органы. «Нужно ли это вам ?» — спросил
он. Мы ответили, что нам не важно, кто к нам может прийти с проверкой, мы хотим
понять, что же всё-таки случилось с нашими детьми после завтрака?.. Доктор
удалился.

Когда детям сделали первую капельницу, они стали приходить в
себя,был виден прогресс, они звали друг
друга, общались, и улыбались. Отлегло….

Я осталась с детьми в больнице, а муж в субботу, в этот же
день, вместе с соседом отвёз сваренную кашу, бутылку молока, крупув банке, куда я всегда пересыпаю овсянку, и
пачку, которую он достал из ведра, помыл и посушил феном, в Ногинскую СЭС
(Ногинск, ул. Климова,37).

Охранник Николай Николаевич принял у мужа этот пакет с
опасным содержимым,и связал нас с Карташовой Ириной Андреевной, работником
данной СЭС. Таким образом, у моего мужа появился мобильный телефон Карташовой.

Документы о том, что у нас приняли данный пакет, моему мужу
никто не дал. Для нас было главным то, чтобы другие люди, особенно дети, не отравились так же, как и мы. Ведь если
такую кашу дать детям вечером, то не каждый родитель поймёт, спит ребёнок после
ужина, или находится в коме, и только утром можно было обнаружить своих детей умершими во
сне. Ведь взрослые тоже устают и ночью спят. Никому не придёт в голову дежурить
рядом с кроваткой своего ребёнка после овсяной каши…

Ирина Андреевна вежливо поблагодарила нас за заботу о других
людях, и сказала, что сделают анализ как можно быстрее. Почти каждый день она
нам звонила, справлялась о здоровье наших детей, говорила , что анализ
отправили в область. Она сказала нам , что постоянно мониторит ситуацию , и
звонит заведующему инфекционного отделения МУЗ ЭЦГБ Электростали. Она записала наши фамилии , имена, отчества,
дату рождения (мои и мужа), и узнала, в каком магазине мы покупали эту кашу, и
есть ли у нас чек.

Мы успокоились… Потом
несколько дней мы не созванивались, и в середине недели я сама позвонила ей,
спросила, есть ли результат, что обнаружили в наших кашах ?. И услышала довольно
странный ответ: «Роспотребнадзор запретил нам делать анализ, потому что скорая помощь не взяла рвотные
массы, а инфекция не взяла мочу на анализ.»

Наше недоумение повисло в воздухе. Мы спросили её: «И что нам теперь делать?», на что
она ответила «Не знаю…»

Мы попросили наш
пакет со страшным содержимым вернуть назад, сказали, что мы написали заявление
в СЭС, хотим , чтобы нам дали официальный ответ, почему проигнорировали наш запрос, ведь у нас могли умереть дети. Мы
должны знать, что было в этой каше ! Ирина Андреевна вкрадчиво спросила: «А можно
без заявления, а то, мол, я на объекте,
моя помощница тоже не на работе, а это было рабочее время СЭС, и сказала, что
Ваш пакет Вам вернёт тот же самый охранник Николай Николаевич» . Нам пришлось
согласиться. Муж забрал пакет, мы его не открывали несколько дней, поставили на
балконе , искали независимую экспертизу, чтобы сделать анализ за свой счёт.

Когда мы открыли пакет, выяснилось, что упаковку «Геркулеса»
нам подменили в Ногинской СЭС. Мы сдавали совсем другую пачку. Она была
грязная, с картинкой «Косцы в русских народных костюмах идут по полю». Ту пачку
изъяли, не сообщив нам об этом, а в пакет нам положили чистую пачку с картинкой «Поле и
батон»….

Нас выписали из больницы с диагнозом «ОРВИ. »Ни слова в выписке о коме, отравлении.

А одна врач сказала нам , что по результатам первого анализа
крови из вены, перед первой капельницей, у наших детей была гипогликемическая
кома, и сахар в крови был настолько низкий, как если бы мы не кормили детей в
течение месяца…

Нашим лечащим врачом была Серочкина Нина Григорьевна. Узнав от меня, что я собираюсь расследовать
это странное отравление, она насмешливо заявила: «Сама на себя в суд будешь
подавать, что кашу за сорок лет не
научилась варить ?»

Между тем я могу
смело сказать , что на этой же неделе,
когда мы находились в больнице, туда же, в инфекцию, поступил мальчик с таким же«рабочим» диагнозом, как у нас:
«Реактивный панкреатит после комы».

Странно, что в историях болезни наших детей стояло два диагноза: ОРВИ и ПТИ ( пищевая
токсическая инфекция), второй диагноз почему-то исчез при выписке, хотя он был
достоверным, так как никакого ОРВИ у нас не было.

Странные вещи происходят в подмосковных городах Ногинске и
Электростали… Коррупция или
наплевательское отношение чиновников и врачей к детям и людям? Вредительство или диверсия в магазинах ?

Что же движет
работниками Ногинской СЭС, и врачами
местной городской больницы, и как
понять, почему нам подменили пачку, не сделали, как нам сказали, анализ, и
уклонились от правильного диагноза при выписке, и почему умолчали о таком
серьёзном случае. Ведь могут погибнуть люди,дети,может, это уже у кого-то случилось после
такой овсяной каши, а врачи поставили диагноз: «ОРВИ»… а кто-то поедет отдыхать
на Бали, или выстроит ещё одну дачку в Подмосковье на деньги магазина «Атак»……»